Племена шли разными путями: кто направился в Элам[15] и дальше на восток, кто пошел вверх по течению Пуратто, на север. Персаух примкнул к последним, но и они вскоре разделились: часть продолжила путь на север, а часть – и с ними племя Персауха – повернули туда, откуда встает солнце.
Люди шли через горы, преодолевали пустыни. Какие-то племена по пути находили себе место и оставались, но Персауха словно вела за собой неведомая сила. Он упорно шел по горам и долам, пока не попал в зеленую долину, окруженную многослойными хребтами Многогорья.
И снова устремился Персаух на север, через горы, за которыми, как пугали его, Черная пустыня[16], гиблое место – мург! А куда еще идти? На восток, вдоль предгорий? Так туда уже столько племен ушло… Но не это тревожило гордого Персауха больше всего. Не нравилось ему, что среди всех вождей один – хитрый, как лис! – выше всех поднял голову, собрал целое войско, окружил себя жрецами, которые шептали за спиной каждого предводителя племени об объединении, нагоняли страх, рассказывая о воинственных кочевниках, не щадящих никого из тех, кто попадется на пути. «Хитрый лис» подбивал всех идти дальше на восток, туда, где, по рассказам странников, текут полноводные реки, а земли никем не заняты. Но Персаух понимал, что даже если и есть еще никем не занятые земли, то тесно будет всем племенам вместе, начнутся распри, и тогда не пастухи и землепашцы – воины нужны будут. До сих пор – будь в том славен мудрый бог Эа![17] – соблюдали договор мира, держали слово, и друг перед другом, и с чужими племенами расходились без войн. Но как кто не сдержится, как в гневе занесет топор над головой соперника? Вот этого больше всего и боялся Персаух! К тому же превыше всего он ценил свою свободу – не хотел подчиняться никаким царям! – потому и решился пойти в Черные пески, искать там оазис. Один из местных охотников рассказал о таком. Персаух, как услышал, так сразу загорелся и нанял того охотника провожатым за немалые драгоценности. Если бы этот охотник еще на знакомом языке говорил, тогда бы вождь точно знал, куда идти, но пришлось довериться и положиться на свое чутье, а оно Персауха никогда не подводило!
– Персаух! – окликнула жена, проезжая мимо на осле.
Только она в последние годы так звала его, хотя имя «блоха» ему дали при рождении. Дали это имя крепкому здоровому мальчику, дабы отвлечь от него внимание богов, чтобы кто из них ненароком не увидел в сильном человеке угрозу и не наслал на него болезни. С годами Персаух оправдал свое имя. Его прозорливости и юркости мог позавидовать любой! Раньше всех смекал Персаух в делах – когда и куда гнать скот, когда убирать урожай, когда что выменять у проезжающих торговцев. Люди стали звать вождя Алик Пани, что и значило «вождь» или «идущий впереди».
– Персаух, пошли уже, или раздумываешь, не вернуться ли?
– Вернуться? Нет! Смотрю я, не увязался ли кто за нами. Да, видно, нет. – Персаух потянул верблюда, разворачиваясь. – Пошли! Эти горы сегодня надо перевалить. Мне они надоели, простора глазу нет. За ними, говорят, широкая даль, до горизонта все, как на ладони.
– Слышала я, за этими горами только песок…
– Глупая ты женщина, Цураам, хоть и моя жена! Оазисы в песках есть, да и река там течет, мне верный человек сказал, он туда ходил и нас приведет.
– Ве-е-рный челове-е-ек, – передразнила Цураам. Голос ее затрещал, словно тростник в вязанке – не зря звали ее Связка Тростника, – зачем ходил, а? А коли ходил, так почему там не остался? – разошлась женщина, натянув поводья осла, пытавшегося убежать вдогонку за своими сородичами, кисточки хвостов которых мелькали впереди.
Персаух отмахнулся и прибавил шагу. Еще жене доказывать, что он знает, что делает! Только поджал губы и одарил ее колючим взглядом. Ведь до чего жалкая на вид – маленькая, щупленькая, высохла вся за жизнь – кожа да кости! – а яду в ней… побольше, чем у десятка кобр! Да и уши, вон какие огромные, торчат, как у той кобры капюшон…
Цураам обиделась, накинула сползший плат по самые брови и толкнула осла пятками в бок. Серый «скакун» от радости завопил и, несмотря на два бурдюка с водой на спине в добавку к хозяйке, помчался в гору во всю прыть, догоняя собратьев.
Огибая белые, желтые и розовые холмы, словно пирамиды торчавшие повсюду на пологих склонах хребта, шли люди, даже не замечая суровой красоты природы, создавшей чудеса из спрессованного песка. Персаух, легко разломив песчаную корку, зачерпнул ладонью грунт. Почва оказалась мягкой, сырой на ощупь. Но ничего не росло на ней, голыми стояли холмы. «Мертвая! – решил Персаух. – Наша хоть и не такая разноцветная на вид, и солью покрывается, но плодоносит, только воды дай!»
17
Эа – бог в аккадской мифологии. Владыка всех вод, божество мудрости. Устанавливает законы и наблюдает за их исполнением.