Олеся едва успевала переставлять ноги:
– Постой! Куда мы?
– Быстрее уедем – быстрее вернемся. И ты узнаешь, насколько сильно я люблю быть грубым.
От предвкушения кожа покрылась мурашками, и грудь налилась тяжестью. Такая ненужная сейчас реакция мешала сосредоточиться. Но Олеся заставила себя прогнать из головы откровенные картинки. Бросила последний взгляд на фреску. Буквы на рогах оленя по-прежнему были незнакомыми.
Нужно сказать Габору… Но, наверное, не сейчас. Вряд ли он обрадуется ее безграмотности.
– Куда мы идем?
Они шли знакомыми коридорами, но Олеся так и не запомнила, куда какой ведет.
– В мои покои.
– Зачем?
– Если ты поедешь со мной, это может вызвать ненужные разговоры и подозрения.
– Хочешь опять меня запереть?! Но ты же обещал…
– И сдержу свое обещание. Мне как раз нужен доверенный слуга. – Габор хитро улыбнулся и открыл дверь комнаты, где они впервые встретились.
Олеся нахмурилась:
– Что ты имеешь в виду? Какой еще слуга?
Он окинул ее загадочным взглядом и скрылся за неприметной дверью в углу. А когда появился вновь, держал в руках стопку одежды:
– Чтобы не вызвать подозрений, тебе придется временно побыть моим верным, – он снова усмехнулся, – и преданным слугой. Надеюсь, ты любишь маскарады?
Кажется, она начинала понимать…
– В моем мире я не была ни на одном. Да их и устраивают нечасто.
На лице Габора появилось недоверие.
– Как вы тогда развлекаетесь? – Он начал раскладывать на кровати одежду. Мужскую. Но явно не своего размера.
– Ну-у-у… Есть разные способы… Откуда эта одежда?
Он снова надел маску. Холодное непроницаемое выражение. Но в глубине глаз затаилось что-то глубокое и опасное.
– Это моя одежда. Тебе должна подойти. Мне было тогда лет двенадцать.
Кажется, это именно то, во что он переодевался, сбегая в деревню. Олеся мысленно поблагодарила Петру. Старушка дала ей возможность лучше понять Габора. И Олеся обязана воспользоваться этим шансом.
– И ты до сих пор хранишь ее?
Габор бросил на нее мрачный взгляд:
– Да.
И это все? Олеся взяла рубашку из плотной ткани с красно-желтой вышивкой на воротнике и манжетах. Сдержанные угловатые узоры идеально подходили характеру Габора. Вся его натура сосредоточилась в этих орнаментах.
Ладно… Она все равно заставит его признаться.
– Где можно переодеться?
– Здесь.
– Прямо перед тобой? Для того, кто скрывает каждую минуту своей жизни, ты слишком много от меня хочешь.
– Ты будешь одеваться здесь. Передо мной. Или считаешь, что я вчера не все рассмотрел? – От его высокомерного и даже пренебрежительного тона Олесю передернуло.
Да что же это такое? Оставаясь невозмутимым, он так безжалостно играл с ее эмоциями, что Олеся боялась сойти с ума. Жестокое падение с небес и безумного возбуждения в преисподнюю его равнодушия.
Размахнувшись, Олеся влепила ему звонкую пощечину, вложив в нее всю свою силу и боль. Всю ярость. Звон от удара плоти о плоть, задрожал в воздухе.
Габор откинул голову, но скорее от неожиданности. На его смуглой коже проступил алый след.
Он схватил ее за плечи и встряхнул:
– Ты забываешься, Олеся. Не нужно думать, что тебе все позволено, лишь потому что мы спим.
– Какой же ты все-таки мудак! Я не просила твоей милости. Можешь меня выбросить из крепости. Я ведь даже не бедняжка Маргит, на которую всем было плевать. Мне ты вообще ничего не должен.
На щеках Габора снова заиграли желваки, венка на виске забилась. Но больше не дрогнул ни один мускул. Он швырнул Олесю лицом на кровать и начал расстегивать ее платье. Олеся попробовала отползти, но Габор просто рванул ткань на спине, выдирая крючки, а затем грубо перевернул ее на спину.
Низким голосом прорычал:
– Еще помощь нужна?
Он стащил с нее платье, совершенно не обращая внимание на отчаянное сопротивление.
– Рубашка, брюки, сюртук, плащ. – Перечисляя, он швырял ей на колени одежду.
Олеся поднялась с кровати, пытаясь сохранить последние крупицы гордости. Держа спину до боли прямо, стащила с себя платье. Пышной горкой оно упало к ногам.
Габор, не отрываясь, следил за каждым ее движением. Как будто ждал, когда она сделает что-то неправильно. Его вспышка ярости никак не вязалась со скрытным характером.
Внезапная догадка поразила надеждой. Может… Может, все дело в ней? На нее он реагирует так остро и почти болезненно?
Демонстративно медленно она надела его брюки и рубашку. Одежда оказалась впору. Мягкая ткань штанов обтянула бедра, а рубашка оказалась чуточку узка в груди. И судя по горячему взгляду Габора, он это заметил.
Что ж, пусть смотрит. Теперь, прежде чем получить от нее хотя бы поцелуй, господарю придется потрудиться. Натягивая короткую кожаную куртку, Олеся специально выпятила грудь. Пуговицы натянули материю, отчего глаза Габора потемнели еще больше.