– Что мы будем делать с таким количеством апельсинов, Николас?
– Мы будем их есть. – Как и на том памятном пикнике, он вынул из кармана нож и принялся очищать апельсин.
Дориан завороженно следила за его пальцами, такими теплыми и нежными в ту ночь… Сделав над собой усилие, она отогнала волнующие воспоминания.
– Нет, Николас… – прошептала она, когда он приблизил к ее губам дразняще пахнущий ломтик. – Я ни за что не позволю вам кормить меня на виду у всего зала.
– Ну тогда положите в рот сами. А я буду любоваться, – с усмешкой отозвался Николас.
От ответа на это предложение ее спасло начало следующего спектакля.
Дориан с большим удовольствием посмотрела бы какую-нибудь другую пьесу. «Макбет» при всем великолепии декораций и прекрасной игре актеров всегда казался ей слишком мрачным.
После спектакля, передав корзину с апельсинами лакею Николаса, они в толпе покидающих театр зрителей вышли на улицу. Среди общего шума, выкриков и смеха разговаривать было невозможно, так что Дориан просто взяла Николаса за руку и шла за ним, не обращая особого внимания на окружающих.
Николас вдруг резко остановился. Дориан ткнулась ему в спину и только тогда поняла, что кто-то загородил им путь.
– Как ты смеешь, Николас Деррингтон, появляться в общественных местах, словно ничего и не произошло? – зазвенел негодующий женский голос. – Стыда у тебя нет!
Даже сквозь плотную ткань визитки Дориан почувствовала, как напряглись его плечи. Выглянув из-за спины Николаса, она увидела ту самую вдову, что сидела в театре напротив них. Морщинистое бледное лицо женщины исказила гримаса ярости и горя.
– Добрый вечер, миссис Коллард, – спокойно и учтиво отозвался Николас, но его ровный тон не обманул Дориан.
– И это все, что ты можешь мне сказать?
Дориан ахнула. Ненависть миссис Коллард казалась почти осязаемой.
По счастью, зрители к этому моменту уже разошлись и улица была пуста.
– Думаешь обмануть этим кольцом весь мир? Думаешь, кто-то поверит, что ты скорбишь по моему сыну – после того, как сам послал его на смерть?
– Уверяю вас, мадам, нет таких слов, чтобы описать глубину моей скорби по вашему сыну и всем морякам, погибшим при Трафальгаре.
– И, по-твоему, это тебя оправдывает? Он же на тебя молился. Он верил тебе, как никому на свете. Ради тебя он был готов на все. А ты? Ты предал его за пару монет! Негодяй!
– Миссис Коллард, я не знаю, кто пытался предать Нельсона и на чьем счету столько загубленных жизней, но я это выясню, обещаю вам.
– Думаешь, я тебе поверю? – презрительно бросила миссис Коллард. Ее компаньонка что-то зашептала ей на ухо – очевидно, уговаривая уйти.
Заметив экипаж с гербом графа Сикума на дверце, Дориан выскочила из-за спины Николаса и принялась махать кучеру.
– Николас, экипаж ждет. – Она потянула его за рукав.
– Поверьте, я никого не хочу одурачить этим кольцом. – Николас не сдвинулся с места. – Я ношу его для того, чтобы ни на секунду не забывать о своей потере. И клянусь, я найду предателя.
– Оставь свои лживые клятвы для кого-нибудь другого! – Компаньонке все-таки удалось увести миссис Коллард, и эти слова вдова выкрикнула уже через плечо.
Дориан на миг показалось, что он собирается кинуться за ними.
– Николас… – Она вновь потянула его за рукав. – Это бесполезно. Она глуха к твоим словам. Уйдем отсюда.
После минутного колебания Николас медленно пошел к экипажу, поднялся вслед за Дориан и упал на сиденье напротив нее.
– Куда прикажете, милорд?
Дориан заглянула в белое как мел лицо Николаса, в его остекленевшие пустые глаза.
– Поезжай прямо. Куда-нибудь, только не останавливайся, – сказала она кучеру.
– Слушаюсь, мисс. – Кнут со свистом разрезал воздух, и карета загрохотала по булыжной мостовой.
Дориан повернулась к Николасу. Он сидел неподвижно, но сама его поза выражала безграничную муку, особенно страшную в таком сильном человеке. Дориан кляла себя за то, что отнеслась к его тайне слишком беспечно. Ей казалось, что написанные на обороте последнего письма Франца буквы – не более чем ключ к какой-то загадке. Пусть очень личной, но всего лишь загадке. Как она могла не почувствовать всю тяжесть обрушившихся на Николаса обвинений в предательстве, всю глубину его скорби по погибшему другу! Не только гордость его страдала, кровоточило его раненое сердце!
– Это была мать Джонатана Колларда?
Ответом ей было молчание и все тот же пустой, безжизненный взгляд, устремленный в темноту.
– Николас?
– Да. Да. Мать Джонатана. – Николас снял шляпу, бросил ее на сиденье, пригладил ладонью волосы.
– И кольцо ты носишь в знак траура по своему другу?
– Да. Я тебе о нем рассказывал. Его отец был управляющим у нас в поместье. Во флот мы подались втроем – Гэвин и я гардемаринами, а Джонатан матросом. – Он откинул голову на спинку сиденья. – Нам было по пятнадцать, совсем молокососы. Воображали, что жизнь моряка будет полна приключений, опасных, но увлекательных. О трудностях, с которыми пришлось столкнуться, тогда и не думали. И все-таки все мы добились успеха во флоте… а потом Трафальгар…
– Мистер Коллард по-прежнему служит управляющим?
– Нет, он умер задолго до гибели Джонатана. – Николас помолчал. – Два года назад, вернувшись домой, я хотел заехать к матери Джонатана, принести свои соболезнования. Но Гэвин уговорил меня этого не делать.
– Наверное, он был прав. Но и мать тоже можно понять…
– Конечно, – негромко отозвался Николас, вновь устремив невидящий взгляд в пустоту.
Дориан лихорадочно пыталась сообразить, что же ей делать. А Николас вдруг очнулся от воспоминаний и постучал в окошко кучеру.
– Я отвезу тебя домой.
– Нет, Николас! – Она сжала пальцы на его колене. – Пожалуйста, я хочу остаться с тобой.
– Что скажет Дэвис?
– Какая разница, что скажет Дэвис? К тому же он отправился на бал к лорду Дрейтону со своей дражайшей леди Элизабет, так что раньше трех-четырех утра не появится. Он и не узнает, что меня нет дома.
– Боюсь, после недавней встречи спутник из меня неважный.
– А куда ты собирался поехать после того, как отвезешь меня домой? – Дориан насупилась, выпятив нижнюю губу. – Только не говори, что хотел вернуться к дяде. – Ты так хорошо меня изучила, радость моя. – Николас задумался. – Пожалуй, я бы отправился в порт. Вид моря и кораблей всегда меня успокаивал.
Кучер распахнул окошко:
– Слушаю, милорд?
– Возьми меня с собой! – взмолилась Дориан. – Я тоже хочу посмотреть на корабли.
– Доки – неподходящее место для дамы, радость моя. И уж тем более не годится тебе ездить без компаньонки.
– Но ведь я еду со своим женихом. А это гораздо лучше, чем с компаньонкой, – парировала Дориан. К чертям все формальности! Оставлять Николаса наедине с его мрачными мыслями просто опасно.
Во взгляде Николаса сверкнуло удивление. В следующий миг он с неожиданной силой стиснул ее пальцы.
– В порт, – приказал он кучеру.
Густой туман клубами поднимался от реки и наползал на улицы, но ему было далеко до того непроглядного смога, который накрыл Лондон в ночь покушения на Николаса.
Дориан, опираясь на руку Николаса, спустилась со ступеньки экипажа и тотчас вскинула лицо к своему спутнику. Он едва мог разглядеть ее черты в тусклом свете уличного фонаря. Громадные и темные глаза ее влажно блестели, и даже намек на улыбку не смягчал серьезную линию губ. Николас очень надеялся, что она не ждет от него увлекательного вечера.
– Можешь ничего не говорить, если не хочется, – словно прочитав его мысли, сказала Дориан. И добавила, подхватив его под руку: – Но лично я мрачным мыслям не доверяю. Лучше расскажи мне про корабли.
Благодарный ей за понимание, Николас повел Дориан вдоль причалов, время от времени показывая и называя известные ему торговые суда. Впрочем, они явно не вызывали у него особого интереса. А гиганты вроде «Неустрашимого» или адмиральского флагмана – «Победы» – были пришвартованы в более глубоких водах, ниже по реке, почти у Вулича.