– Доказательств моей вины так и не нашли, – глухо продолжил Николас, – однако меня попросили подать в отставку.
– Нет-нет, – замотала головой Дориан. – Я не то имела в виду. Я спрашивала – кто занял ваше место? Кто стал капитаном «Неустрашимого»?
– Разумеется, Гэвин. Всем было известно, что следующую вакансию командира боевого корабля получит он.
– Ну а дальше? – не унималась Дориан. – Гэвин принял командование «Неустрашимым», а кто стал капитаном его фрегата?
– О Господи! Дориан, давайте прекратим этот бесплодный разговор.
– Я хочу, чтобы вы поняли, кто предатель…
Лицо Николаса превратилось в каменную маску.
Дориан ахнула, глаза ее изумленно округлились.
– Черт бы тебя побрал, Николас Деррингтон! Когда ты все понял?!
– Думаю, тебе пора возвращаться в дом. – Избегая взгляда Дориан, Николас предложил ей руку.
– Ну уж нет. Мне нужно знать – правильно ли я все поняла? – Дориан отдернула руку. – Первый помощник на корабле Гэвина был болен, и командование фрегатом «Дедал» принял на себя Джонатан Коллард, да? И потом…
– Потом «Дедал» пошел ко дну со всей командой, – мрачно произнес Николас. Он был поражен собственной выдержкой. Своими вопросами Дориан разбередила и без того кровоточившую рану. – Если бы на борту «Дедала» был Гэвин, а я командовал «Неустрашимым», сотни моряков остались бы живы.
– О-о, Николас… Мне очень жаль… – Дориан всхлипнула, на глаза навернулись слезы. – Я так боялась сказать, что это Гэвин предал тебя…
Николас отвернулся. Впервые обвинение против его лучшего друга прозвучало вслух. Сам он не в силах был выговорить эти слова, хотя подозрения жили в нем долгие недели.
– Я все еще не могу до конца поверить, что это Гэвин. Я вспоминал ту ночь и капитанов, сидевших за столом с Нельсоном. У каждого из них безупречная репутация. И все они были моими друзьями. Сколько я ни думаю над этим, все время возвращаюсь к одному и тому же вопросу. Зачем?
– Чтобы разрушить твою жизнь. Или из-за денег.
Николас отрицательно покачал головой.
– Мы с Гэвином всегда соперничали, это правда, но не настолько, чтобы ради победы пойти на предательство. Мы же выросли вместе, Дориан. Почти как братья. Дружеское соперничество – вот что это было. Не больше, клянусь.
«Сказано больше, чем нужно», – решил Николас. Взяв Дориан за руку, он вновь шагнул к дому. На сей раз, как ни странно, она не стала сопротивляться. – А когда сэр Гэвин женился на леди Элеонор? – Дориан семенила рядом с ним по дорожке.
Николас застыл на полпути к дому. В тот день, когда он узнал, что Элеонор предпочла Гэвина, соперничество друзей превратилось едва ли не в смертельную вражду. Они чуть не поубивали друг друга. Молодые были, глупые. Кровь бурлила, страсти кипели. Дориан все это знать ни к чему.
– Не стану отрицать – в том, что тогда произошло между мной, Гэвином и Элеонор, был неприятный момент. Но все в прошлом. Он получил Элеонор. Я получил звание.
– Но он ведь и звание хотел получить – как ты не понимаешь! – воскликнула Дориан. – Да так хотел, что пошел даже на предательство – лишь бы добиться своего. А теперь ему необходимо как-то остановить наше расследование. Он ведь понимает, что попадет под суд, если мы докажем его вину. Потому он и нанял Отиса! Чтобы я прекратила поиски.
– Он нанял Отиса, чтобы мы оба прекратили поиски. – Николас невесело улыбнулся. Милая упрямая Дориан… наивная душа. – Если б ты погибла в Охотничьей Крепости, то в убийстве обвинили бы меня.
– Но почему? – Дориан застыла на месте, и Николас выпустил ее руку.
– Леди Хэддоу слышала, что Отис вызвал тебя от моего имени. Если бы их план удался, то ты бы погибла, ружье убрали, а единственным, кого можно было бы заподозрить, оказался я.
Дориан побелела.
– Так вот почему ты решил разорвать помолвку. Ты боялся за меня!
– Мне просто больше не нужна была твоя помощь. – Пальцы Николаса железной хваткой сошлись вокруг ее запястья. – Не стоит приписывать мне благородных мотивов, радость моя. Пойдем, тебе необходимо вернуться к гостям.
– Не верю. – Дориан выдернула руку.
Он круто развернулся, готовый к очередным нападкам. Но Дориан, поднявшись на носочки, поцеловала его в щеку. Теплые губы ласково коснулись его подбородка.
Он обманывал самого себя, думая, что способен устоять против магии Дориан. Его ждали тяжкие испытания, возможно, смерть; он не имел права позволить себе слабость. Но этот поцелуй…
Его губы припали к губам Дориан с такой силой, что ее голова откинулась назад. Одной рукой он поддержал ее затылок, а другой обхватил за талию и притянул к себе. Губы Дориан приоткрылись в ответ на дразнящие движения его языка.
Она вскинула руки ему на шею и отдалась во власть поцелуя. Страсть сжигала обоих. Чем дольше он наслаждался вкусом Дориан, тем большего жаждал. Чем жарче становились ласки Николаса, тем сильнее разгорался ее огонь.
На один безумный миг Николас забыл обо всех причинах, приведших его в дом Уинстеров. В целом мире для него существовала лишь Дориан – ее губы, язык, ее соблазнительное, прильнувшее к нему тело. Он изнывал от желания подхватить ее на руки и унести туда, где их никто бы не потревожил.
Издалека донесся женский голос, и Николас со стоном разжал объятия. Они с Дориан замерли и напрягли слух.
– Граф Синдби с другом присоединятся к нам через несколько секунд, – сказала Элеонор Гэвину.
– А это не ловушка? Ты уверена?
Дориан в изумлении открыла рот, но Николас успел приложить ладонь к ее губам. Про себя чертыхаясь, он бесшумно увлек Дориан в густую тень деревьев. Как же ему хотелось увести отсюда Дориан раньше, чем сработает его план! Теперь оставалось только надеяться, что Гэвин и Элеонор, погруженные в собственные проблемы, не заметят свидетелей их разговора.
– Барон Гайда родом из Венгрии. Его интересуют работы соотечественников, – ответила Элеонор, поправляя длинную шаль с бахромой, наброшенную на плечи поверх легкого зеленого платья. – А задумываться над тем, что написано на обороте, ему и в голову не придет. К тому же – что особенно важно – послезавтра его уже здесь не будет. Он уезжает домой.
– И он готов заплатить наличными? – спросил Гэвин.
– Граф Синдби заверил меня, что деньги у барона с собой. Как это будет замечательно! Кто мог представить, что французы не заплатят? Позволь мне самой поговорить с графом Синдби. Его слабость к красивым женщинам всем известна.
Дориан издала какой-то странный звук, как будто поперхнулась. Николас с досадой подумал, что она может все испортить, если случайно выдаст их присутствие.
На усыпанной гравием дорожке снова послышались шаги. В сад спустились граф Синдби и барон Гайда – каждый с бокалом шампанского в руке.
Шелковое платье Элеонор заманчиво зашуршало. Оставив Гэвина позади, Элеонор поспешила навстречу мужчинам.
– Граф Синдби… Барон Гайда, как вам понравился Лондон?
– Я восхищен, миледи. – Высокий, худощавый барон галантно склонился к руке Элеонор. По-английски он говорил безукоризненно, хотя и с заметным акцентом.
– Барон был весьма рад услышать, что вы можете продать ему рукопись Шамьера, – обратился граф Синдби к Элеонор. Все трое направились по дорожке к Гэвину.
– Как я успел заметить, в вашей стране практически невозможно купить произведения нашего композитора, – сказал барон. – Очень великодушно с вашей стороны предложить мне… простите, запамятовал.
– Всего лишь отрывок любовного романса, – с улыбкой подсказала Элеонор барону. – Но это одна из последних работ Шамьера.
– Что и делает этот листочек столь ценным, – добавил граф Синдби, откровенно флиртуя с леди Элеонор.
– Только не переиграйте, милорд, – прошептал Николас.
– Что здесь происходит? – поинтересовалась Дориан.
Николас резко мотнул головой.
– Можно взглянуть? – учтиво поинтересовался барон.