– Простите, милорд, – пролепетала Мириам, как можно более жеманнее, и бросила на богача кроткий взгляд из-под густых ресниц.
Мгновения хватило, чтобы подтведить догадку – от незнакомца пахло морем. Его соленый запах был едва различим в этом месте, где смешались ароматы специй и гниющих потрохов, но Мириам почуяла его. Так пахло от Реми, и она уже не сомневалась, что перед ней чужеземец.
По его узкому скуластому лицу скользнула пренебрежительная усмешка. Он смотрел на нее глазами человека всезнающего и властного. Мириам поспешила склонить голову, и уйти с его дороги. По спине пробежал холодок, ею овладело нехорошее предчувствие. Она вдруг ощутила себя маленькой настолько, что самым лучшим решением для такой букашки было сбросить этот проклятый кошелек прямо здесь, в толпе, и бежать прочь со всех ног.
Но внутри было многих больше двадцати серебряников.
Кошелек был тугой и тяжелый, а это значило, что богач скоро обнаружит пропажу. Он помещался в широкий рукав платья Мириам, чтобы не потерять добычу, она прижала руку с кошельком к животу и согнулась. Так посторонний, увидев ее, сказал бы, что она больна, но никак не воровка.
Ей удалось легко миновать торговые ворота, и она, ускорив шаг, скрылась в первом же закоулке города, знакомый ей, как собственные пять пальцев. Теперь ей нужно было затаиться. Залезть в какую-нибудь нору и выжидать. Крепче сжав кошелек, она подумала, что его содержимое может стать ее самой крупной добычей. Кинжал, как и всегда, превосходно отслуживший свою службу, снова вернулся в ножны. К удивлению, Мириам не ощущала радости. Всякий раз ее наполняло ликование, заставляющее возносить сумбурные молитвы богу воров. Стоя посреди тихого пустынного переулка, она вдруг остановилась и прислушалась к себе. Ее снедала тревога. Оглянувшись по сторонам, убедившись, что за ней наблюдают только стены города, она высвободила кошелек из рукава и вытащила из него горсть монет. Это было золото. Изучая профиль короля Леонара Освободителя, выбитый на монетах, она уже предвкушала как они вместе с Реми, а он непременно с радостью оставит порт, двинутся вглубь страны, а там они наймутся к какому-нибудь земледельцу, и смогут начать новую жизнь, спокойную и тихую. Вдвоем. И больше им не придется голодать.
– Не сквозь землю же она провалилась в самом деле!
Вдруг стало тихо. Так тихо, что Мириам услышала, как птица сорвалась с края черепичной крыши, расправила крылья и взмыла вверх, в ясное лазурное небо. Едва ощутимо подул ветер, подняв за собой небольшое облачко пыли. Оно, покружив немного, снова улеглось на землю. Резко захлопнулись ставни в одном из домов переулка, где Мириам рассматривала добычу. Кто-то наблюдал за ней, но она не почувствовала этого. Кровь ударила ей в голову и подступила тошнота. Монеты в ее руках вдруг стали такими тяжелыми, что она не удержала их. Звон, с каким те упали на землю, оказался слишком громким в сковавшей улицу тишине. Слишком громкими оказались и ее шаги – она побежала, жалея о том, что не может быть такой же свободной как птица.
– Туда!
Мириам не поняла откуда раздался этот крик, но ее преследователь был близко и ей не хотелось представлять насколько. Она неслась по улицам, не разбирая дороги. Ее поглотило отчаяние, но кости были брошены. Теперь оставалось только бежать.
– Воровка! – этот вопль, раздавшийся за ее спиной, был настолько громким, что ей вдруг представилось, что сам Создатель, развернув небеса, решил обратить на нее кару, явив всем ее низкий позорный промысел.
Она сбросила кошелек, словно самую мерзкую вещь, что ей приходилось держать в руках. Монеты громко запрыгали по мощеной улице, и в их звоне она слышала только «Воровка! Воровка! Воровка! Вороооовка!».
Мириам побежала что было сил, вдыхая со свистом отяжелевший воздух. Ее преследователям не было дело до монет – они почуяли добычу и уже ничто не могло их остановить. Они жаждали мести.
Какой-то прохожий попытался остановить ее, но она снесла его с ног – так сильно ей хотелось жить. Немного замешкавшись, она оглянулась и вдруг поняла, что не так далеко, всего через пару улиц городская стена, а за ней, через поле и лес, где она сможет укрыться, если ей удастся выжить, проскочив мимо стражников. И она вновь сорвалась с места, у нее давно не осталось иного выбора. Каждый шаг гулко отдавался в голове, отчего она словно наливалась свинцом. Мириам повернула за угол, зная, что там ее встретит пустующая улица. Здесь жили трудяги литейного квартала и в послеполуденное время их дома пустовали, ожидая хозяев только к ночи. Она проложила путь именно здесь, зная, что никто не бросится к ней наперерез. Ей едва хватало сил, чтобы продолжать бежать, и она судорожно цеплялась за мысль о том, что и ее преследователи скоро растратят последние крупицы выносливости.
И вдруг с губ Мириам сорвался пронзительный крик – она не успела увернуться от мужчины, набросившегося на нее из-за угла. Должно быть, он знал этот квартал куда лучше, чем весь этот город, поэтому и вспомнил про узкую улицу, ведущую сюда из внутренних дворов. Это был один из тех, кто сопровождал богача. Он рывком повалил Мириам на землю всей тяжестью своего тела. Тоненькая и слабая, она была не в силах противостоять крепкому мужчине, но будучи слишком напуганной, ей ничего не оставалось, кроме как биться яростно и не зная жалости. Никто не будет снисходителен к ней – вот что она знала наперед. Падая, она больно ударилась лицом, и теперь весь мир вертелся перед ее глазами, смешиваясь в какофонию звуков и картин, не предвещающих никакого спасения. Теперь, лежа ничком на земле, она низко зарычала. Мужчина крепко держал ее руки, заломленные за спиной, и тяжело дышал.
– Отпусти меня или умрешь, – проговорила Мириам, чувствуя, как внутри закипает что-то темное и опасное, то, чего боялась она сама. Ее голос прозвучал спокойно и ровно, будто бы она и не бежала сквозь добрую половину города.
В ответ она услышала лишь смех. И в самом деле, что может сделать уличная бродяжка сильному, пускай и уставшему от погони мужчине. Но ему пришлось смеяться совсем недолго. Грубо выругавшись, он вдруг выпустил ее, потому что ощутил жар, зарождающийся в ее теле.
Мириам не заставила долго ждать – она поднялась на ноги, и вот уже было попятилась к стене, ища новую возможность унести ноги подальше, но что-то заставило ее остановиться.
– Больше ни шагу, – предупредила она, вдруг явственно ощутив собственную разрушительную силу.
На одно короткое мгновение сомнения отразились на лице мужчины, но нежелание принимать в расчет угрозы девчонки снова взяло вверх, и он двинулся к ней.
– У меня больше нет выбора, – прошептала она, крепко зажмурившись. Ее ладони обратились к небу.
Когда Мириам снова распахнула глаза, он несся вдоль по улице дико вопя от ужаса. Он бежал со всех ног туда, где в изготовке стояли городские стражники, облаченные в стальные кольчуги. В руках одного из них был лук и его стрела настигла свою жертву быстрее, чем она успела сделать вдох – тяжелый наконечник глубоко вонзился в ее плечо.
Мириам поняла, что они видели всё, видели, как огненный шар бесшумно кружился в ее руках.
«Пусть он выпустит еще одну стрелу», – взмолилась она, желая одной только достойной смерти – больше ей было не о чем просить. Ей довелось уже видеть, как умирают ведьмы. Теперь и ее участь была предрешена.
Мириам сделала несколько шагов навстречу стражникам и все вокруг вдруг померкло. Кровь с рассеченного лба, застывая на ресницах, окрашивала мир в незнакомые цвета. Она шумно вдохнула горячий воздух, медленно окунаясь в пучину боли.
Сколько монет было в том кошельке? Слишком дешево стоила ее жизнь.
– Не сметь! – чей-то голос прогремел совсем рядом, остановив лучника, снова натянувшего тетиву. Это был мужчина в светлой тунике. Не спеша, он приближался к той, что посмела позариться на его золото.
– Она ведьма, милорд! – крикнул лучник, желая остановить опрометчивого господина.
Но он не желал слышать какого-то трусливого стражника – его рука медленно скользнула за пояс, к отделанному драгоценными камнями кинжалу. Богач смотрел на Мириам с равнодушием и даже некоторым сожалением, словно она была надоедливой мухой.