Толпа вынесла Карен из подземки, как обычно, на углу 42-й западной улицы и Девятой авеню. В лицо летели мелкие крупинки холодного, колкого снега. Хорошо, что офис уже близко: она опять забыла берет, и нещадно мерзнут уши… Но есть ей время выкурить сигарету.
Впрочем, пока Карен добежала до огромного здания «Юнител корпорейшн», где ее родная «Би-эм софт» занимала пятнадцатый этаж, уши и кончик носа все-таки успели покраснеть от холода. Пытаясь замерзшими пальцами выцепить из сумки пластиковый пропуск, Карен ободрала о его жесткий край кожицу вокруг ногтя. Прекрасно. Можно будет подписывать документы своей кровью…
В лифте ее поджидала очередная неприятность. Точнее неприятность подоспела в лифт сразу после Карен. Это был Кен Робертс из финансового отдела, самый привлекательный, по негласному опросу общественного мнения, парень в компании. Карен не требовалось особенной эрудиции в области моды, чтобы опознать на нем пальто от Армани — точно такое же красовалось на рекламном плакате в двух кварталах отсюда. Кен был высок, атлетически сложен и русоволос. А еще он носил белоснежный, безукоризненно белоснежный шарф, и этот немодный аксессуар делал его похожим на романтического героя.
«Не твоего романа», — напомнил внутренний голос. Как будто без него это было неясно.
Кен, как и следовало ожидать, ее присутствия в лифте не заметил, хотя его взгляд и скользнул по ней дважды. Кивнул какому-то седовласому, солидных пропорций джентльмену. А ее не заметил, хотя им приходилось общаться по деловым вопросам раза два в неделю, не меньше… Заговаривать первой Карен не хотелось. И так ведь ясно, что она для него — пустое место. Так, кусая губы, она дождалась своего пятнадцатого этажа (а лифт был по-старомодному нетороплив) и, выйдя вслед за Кеном, свернула в боковой коридор, чтобы в дамской комнате спокойно заклеить пластырем пострадавший палец и немного привести себя в порядок.
Непростое, однако, это дело — приводить себя в порядок, если в душе царит хаос. Карен знала это по опыту, потому как хаос — это обычное состояние ее души. Разница в том, активный ли это хаос («Господи, что делать?! Как? Нет! Ой-ой-ой, не успеваю, не успеваю!») или же пассивный («А пошло оно все к черту, и без меня разберутся»). Подумать только, а ведь когда-то она складывала пазлы на досуге, чтобы как-то выпустить в мир свою тягу к гармонии и упорядоченности, и впадала в состояние, близкое к религиозному экстазу, когда под ее пальцами из кучки разрозненных кусочков картона рождалась целостная картина, прекрасная, совершенная, такая, какой ей и предписано быть. Теперь ни пазлов, ни досуга, потому что выходные проходят в основном во сне и совсем немного — в просмотре комедийной классики.
Когда Карен вошла в приемную, Мишель уже вешала пальто в шкаф. Она жила ближе к офису, чем Карен, потому что ее парень неплохо зарабатывал на продаже автомобилей, и они могли позволить себе квартиру подороже, и путь на метро занимал у нее на пятнадцать минут меньше, чем у Карен. Впрочем, это не повод для зависти, потому что эти пятнадцать минут Мишель тратила на укладку и макияж.
— Привет! — Сегодня Мишель была в костюме цвета красного вина. Он выгодно оттенял богатый каштановый оттенок распрямленных с помощью «утюжка» волос. Узкая юбка скромно подчеркивала все линии фигуры. К длине, правда, придраться было невозможно. Мишель с сожалением осмотрела «мышиный костюмчик» Карен. Так сердобольные дамочки провожают взглядом ребенка-инвалида. — Неплохо выглядишь, кстати.
— Спасибо, ты очень мила. — Карен с радостью избавилась от пальто: снежинки растаяли и превратились в холодные капельки воды. Она не любила, когда ей нагло врут в глаза. — Кстати, по-моему, у нас скоро кончится кофе. Ты не сходишь?
До появления Мишель варка кофе тоже входила в круг обязанностей Карен. Кофе она с тех пор искренне ненавидела.
— А я по дороге захватила! — поспешила обрадовать ее Мишель.
Редкая инициативность. Впрочем, Мишель, которая работала уже почти четыре месяца, кажется, еще до сих пор не совсем разобралась в делах компании — и в своих собственных делах, поэтому все равно Карен приходилось все контролировать.
— Отлично. Выражаю тебе большую личную благодарность.
Карен включила электрический чайник, чтобы выпить чашку крепкого чая до прихода миссис Филлипс. Хотя на часах было всего лишь семь тридцать семь, голова уже совершенно отказывалась соображать.
А потом день покатился, как снежный ком с горы — с высокой, пологой горы при небольшом морозце, постепенно набирая скорость и обрастая все новыми и новыми заботами. Первым делом по приходе в офис миссис Саманта Филлипс поинтересовалась, готов ли протокол вчерашнего заседания, и страшно оскорбилась, узнав, что не готов. В таких случаях она поджимала губы и искала предлога как-нибудь отомстить нерадивым подчиненным. К девяти тридцати, когда Карен справилась с подготовкой протокола, выяснилось, что он уже не нужен, то есть нужен, но не прямо сейчас, а прямо сейчас нужно представить скорректированный бизнес-план на декабрь, и вообще, нельзя так бездарно, нерационально тратить рабочее время…