Серый дрозд, клевавший на подоконнике крошки, пытался воспеть ее красоту, но ему явно не хватало звуков. Даже дикие лебеди, голова к голове летевшие в вечернем небе, не могли сравниться красотой с принцессой. Не могли с ней сравниться и застенчивые орхидеи, пускавшиеся танцевать в лунном свете при малейшем дуновении ветерка.
Один взгляд на принцессу делал человека счастливым.
Принцесса писала сочинение, и на столе перед ней лежала раскрытая книга. Ни один человек ни разу не входил в ее комнату без предварительного доклада, и появление Питера, да еще из окна, поразило ее до чрезвычайности. Она поднялась и смотрела на него широко раскрытыми глазами. На ней было шелковое платье, сверкавшее голубым огнем, как крылья вьюрка и одновременно как лунное отражение на воде. Украшали платье алмазы. Только принцесса могла носить такой наряд.
Питер не мог вымолвить ни слова. Он вообще не умел разговаривать с девчонками, а с принцессой и подавно. Он просто не знал, что сказать.
Наконец, принцесса улыбнулась и спросила:
- Ты - принц, который продирался сквозь леса и горы, чтобы меня спасти?
- Я еще не совсем принц, - отвечал Питер. - Но уже наполовину им стал.
- Одет ты как принц.
- Да, и мой наряд с каждым днем становится все лучше. Как тебе нравится моя шляпа? Со страусиным пером?
- Шляпа замечательная. Как хорошо, что перья именно страусиные. У некоторых принцев на шляпе перья цапли. Камилла, моя служанка, объяснила мне, что из-за этих перьев цапель убивают, и я поклялась, что никогда не буду иметь дело с тем, кто носит перья цапли. А теперь расскажи мне о себе.
Питер рассказал ей, как он жил с Кривым Миком, и как он отправился спасать Прекрасную Принцессу. Рассказал о Серой Шкурке и ее волшебной сумке. Он говорил и говорил, а принцесса слушала, подавшись вперед и боясь пропустить хоть слово. Рассказ Питера чрезвычайно ее изумил, а когда она услышала, как Питеру пришлось ради нее бросить Серую Шкурку, она вскочила и воскликнула: "Мы должны ее снасти!" А подумав, добавила: "Но я ведь здесь в заточении и выхожу отсюда только под охраной. Все равно я что-нибудь придумаю, надо только чуточку потерпеть".
- Можно и потерпеть, лишь бы быть уверенным, что ей ничто не грозит, - сказал Питер.
- Ей ничто не будет грозить, - пообещала принцесса.
- А почему тебя держат как в тюрьме? - спросил Питер. - Я ведь пришел спасти тебя. Я должен знать твое имя и вообще все о тебе.
- Меня зовут Лована. Тебе нравится? На языке аборигенов оно означает "первая дочь".
- По-моему, чудесное имя.
- Мне тоже нравится.
- Расскажи о себе еще.
- О, мне столько надо тебе рассказать! Как замечательно, когда есть кому рассказывать. Сначала я расскажу, как я ощущаю мир.
И она поведала Питеру о том, что мир полон тайн и красоты, о том, что ей хочется окунуться в него, словно сразу за окном начинается волшебный бассейн.
- Я знала, что только в юности можно открыть свою душу внешнему миру, - говорила принцесса. - Мне хотелось все подержать в руках, прислониться щекой ко всему, что растет. Но в юности надо и учиться. Меня заперли в четырех стенах и не давали смотреть, как в лесу растут орхидеи. Мне пришлось склоняться в этой комнате над книгой и учиться, но страниц я почти не видела - мысленно я танцевала среди деревьев и подбрасывала в воздух цветы. И вот король и королева - а они очень строгие родители - решили не выпускать меня отсюда, пока я не сдам экзамены и не получу матрикул, и каждое утро они читают мне нотации. Кривой Мик читает тебе нотации?
- Нет, - ответил Питер. - Он меня любит. Он ни за что не стал бы так делать. Когда я был маленьким, он показал мне всех птиц в лесу, всех зверей, все цветы. О жизни в буше я узнал все, что мог. Потом он читал мне книги обо всем на свете, а когда я подрос, я стал читать сам. Вот так я и выучился.
- Мой папа все делает иначе, - сказала Лована. - Он любит стоять надо мной и говорить: "Я не желаю, чтобы моя дочь была более невежественной, чем другие девочки. Все дети в моем замке сдали экзамены и получили матрикул. Мне хочется тобой гордиться, а когда другие говорят мне, что их дочки уже сдали экзамены, мне от стыда некуда глаза девать. Я хотел бы иметь право ответить им, что моя дочь тоже получила матрикул. Как ты сможешь существовать в этом мире, если не будешь знать больше других? Твоя беда в том, что ты ленива и не хочешь заниматься. Мы с твоей матерью не можем на равных общаться с другими людьми, зная, что у нас глупая дочь. Как только ты сдашь экзамены, я тебя освобождаю. А до тех пор принцам и рыцарям бесполезно добиваться твоей руки. Я поставлю перед ними невыполнимые задачи и отрублю им головы".
"Именно так, - говорит и моя мать - королева. - Подумать только, дочь сэра Реджинальда Малтраверса уже получила матрикул, а ей всего пятнадцать лет! И теперь весьма состоятельный принц предлагает ей руку и сердце. А он принадлежит к одной из лучших семей".
"Это позор! - подводит итог король".
- Как я рыдала, - продолжала Лована. - Мне никогда не сдать этот экзамен, и никогда не суждено выйти отсюда, если ты меня не спасешь.
- По-моему, ты совсем не глупа, - сказал Питер. - Стоит на тебя взглянуть, чтобы это понять. Я тебя заберу отсюда, и, когда ты станешь взрослой, мы поженимся. Ты будешь жить у нас с Кривым Миком, помогать нам готовить завтрак, кормить птиц и животных. Мы будем убирать дом, застилать постели и угощать гостей чаем. Мы купим тебе небольшую лошадку, такую, как Мунлайт, и каждый день мы будем ездить по бушу. Я научу тебя колоть дрова для печки и жарить на углях котлеты. И еще мы будем читать сотни книг.
- Как чудесно! - воскликнула Лована. - Мне здесь не разрешают делать ничего похожего, а мне бы хотелось этого больше всего на свете. Я с удовольствием буду колоть дрова и жарить на углях котлеты. А сейчас, если я проголодалась, мне стоит позвонить в колокольчики. Видишь, вон они стоят.
Рядом с ее постелью висела полка, и на ней Питер увидел ряд колокольчиков.
- Для разных людей разные колокольчики, - продолжала Лована. Большой вызывает кухарку, следующий - горничную, и так до самого маленького, которым я зову учителя. Сегодня я должна ему позвонить после того как выучу исследователей Австралии. Утром мне надо будет перечислить их всех моему отцу. Скажи, если мы сможем пожениться, ты действительно разрешишь готовить вам с Кривым Миком еду, ухаживать за вами, когда вы будете болеть, кормить птиц и животных?