— Пожалуйста, — тотчас отозвалась Серая Шкурка. Она опустила лапу в свою сумку и достала оттуда стол и стул. Потом она извлекла оттуда скатерть, потом — ножи, ложки, вилки, перец и соль, потом бутылку томатного соуса. Наконец, махнув лапкой и отвесив церемонный поклон, достала тарелку с колбасками и пюре, чашку дымящегося чая и розетку мороженого.
— А себе, — сказала она, — я, пожалуй, возьму пару пучков травы, которую мы, кенгуру, очень любим, и несколько листочков Acacia dumrosa.
Она два раза опустила лапку в сумку, и ее лакомство тоже оказалось на столе.
— А теперь придвинь стул и начинай есть, — сказала она.
Питер был потрясен.
— Вот это да! Даже не верится!
— А я вовсе и не собираюсь тебе ничего доказывать, — сказала Серая Шкурка. — Постарайся просто поверить мне.
— Я тебе верю, — отвечал Питер. — Ты совсем не похожа на врунишку.
— Ты прав, я не люблю врать. Но у меня была такая тяжелая жизнь, что я перестала доверять людям.
— От этого я тебя вмиг вылечу, — произнес Питер и вручил Серой Шкурке Волшебный Лист из маленькой сумочки, которая висела у него на шее. — Ну, и что ты теперь чувствуешь?
— Я чувствую, что меня словно наполнило радостью, — ответила Серая Шкурка. — И еще — гордостью… Я отнюдь не стала гордячкой, просто я испытываю чувство гордости, понимаешь? — Она взглянула на Волшебный Лист и улыбнулась. — Кроме того, я чувствую себя очень важной особой. — Секунду поколебавшись, она закончила: — Как будто меня многие любят.
— Именно это ты и должна была почувствовать, — подтвердил Питер.
— А где ты взял такой Лист?
— У Южного Ветра. Он сказал, что Лист поможет мне в пути.
— Как это мило с твоей стороны, что ты дал этот Лист мне, сказала Серая Шкурка. — Хочешь добавки?
— Я еще и этого не съел.
— Ну, как знаешь! А то ведь оттуда можно еще много чего достать, заверила его Серая Шкурка и принялась жевать любимую траву кенгуру.
На тарелке Питера оставалось еще порядочно, и когда он наконец съел все, то заволновался: «Пожалуй, не стоит больше есть колбасок, а то не останется места для мороженого».
— Вот незадача, — посочувствовала Серая Шкурка. — Я очень хорошо тебя понимаю. Попробуй попрыгать вокруг стола. Тогда колбаски утрясутся и сверху появится место для мороженого.
Питер пропрыгал вокруг стола три раза.
— Ну как, помогло? — спросила Серая Шкурка, когда он снова сел.
— Еще как, — ответил Питер и без всякого труда съел мороженое.
— Наука — это, без сомнения, замечательная вещь, — заключила Серая Шкурка. — А теперь, — добавила она, — надо все перемыть. Я буду мыть, а ты — вытирать.
Она достала из сумки тазик с горячей водой, потом — кухонное полотенце и протянула его Питеру: — Вытирай все, что я буду тебе передавать, а потом бросай в мою сумку, — говорила она. — Ножи опускай ручкой вперед, вилки тоже. В конце концов, я ведь живое существо и могу порезаться и уколоться так же, как и ты.
— Я буду осторожен, — пообещал Питер, совершенно уверенный, что все эти предметы никак не поместятся в одной сумке. Но и ножи, и вилки, и чашки, и тарелка исчезали там одна за другой, проваливаясь в сумку, как письма в почтовый ящик. Даже стол со стулом съежились и исчезли, словно их никогда и не было.
— Не могу понять, почему ты не толстеешь? — удивился Питер. — И куда все это девается?
— Ты задал интересный вопрос, — сказала Серая Шкурка, приоткрыв лапками сумку и заглянув внутрь. — Я часто сама ломаю голову: действительно, куда? Но прелесть волшебства в том и состоит, что не все в нем должно быть нам понятно. Волшебство просто происходит — и все.
— А когда оно у тебя появилось? Когда ты была еще совсем маленькой девочкой? — спросил Питер. Он почему-то все время считал Серую Шкурку существом, подобным ему, то есть человеком.
— Хочешь, я расскажу тебе о своей жизни?
— Хочу.
— Тогда слушай, — начала Серая Шкурка и снова принялась раскачиваться на хвосте. — Я родилась в Кастлмейне, в бедной, но честной семье.
— Кажется, что-то похожее я уже где-то слышал. — Питер сосредоточился, пытаясь вспомнить, где.
— Очень может быть, ничто не ново под луной. Бедные, но честные родители встречаются довольно часто, и в том же Кастлмейне рождаются многие кенгурята. — Тут Серая Шкурка махнула лапкой, чтобы ее больше не перебивали.
— Родители гордились мной, потому что я была такой, как все малыши. Вот если бы я была похожа на лошадь, например, они бы мной вовсе не гордились.