– А если все получится? Если месть исполнится, ты исчезнешь?
– Я же говорю, что не знаю. Надеюсь, что я успокоюсь и перестану быть здесь.
– Но я не хочу…
– Быстрее!
Синдзи посмотрел на Хираяму, потом на свою руку с ножом. После этого он медленно, но уверенно убрал нож за пазуху и обратился к призраку, почти перейдя с шепота на нормальную речь:
– Но я не хочу, чтобы ты исчезала.
Я в новогодний подарок
Напоследок оставлю себе
Вид горы Фудзи.34
Асакава не стала кричать или бесноваться. Ее лицо ничего не выражало, даже взгляд стал полностью равнодушным. Она начала проваливаться сквозь потолок. Синдзи позвал ее, но призрак не ответил. Вскоре резчик остался в комнате наедине со спящим мастером Хираямой. Он не знал, что Асакава устроит теперь, но понимал, что последствий будет много. Синдзи еще раз посмотрел на Хираяму, даже снова вытащил нож, но снова не смог заставить себя убить старика.
Аккуратно ступая по темноте, резчик вернулся к своей комнате, отодвинул дверь и тут же почувствовал чудовищную боль в животе. Он захотел закричать, но не смог. Синдзи опустил взгляд вниз и увидел руку с длинными острыми когтями, выходящую из его живота. Что-то толкнуло его вперед и Синдзи упал на татами, пачкая его своей кровью и внутренностями. В следующий момент резчик оказался на спине – Асакава сидела сверху и с совершенно непроницаемым лицом рвала его на части. Синдзи улыбнулся и умер.
Утро выдалось прохладным и влажным после ночного дождя. Резчик пришел в себя и резко вдохнул. Вдох причинил ему чудовищную боль. Немного отойдя от этой боли, Синдзи потрогал свой живот – никаких ран не было. Он не удержался и рассмеялся тому, что Асакава уже во второй раз заставила его почувствовать смерть. После этого Синдзи сел и огляделся. Асакава неподвижно висела на стене, разведя в стороны руки, как приколотая бабочка. Она даже не взглянула на резчика, когда заговорила:
– За что ты так ненавидишь меня? Что я тебе такого сделала?
– Я вовсе не ненавижу тебя, наоборот все мои действия наполнены сочувствием и заботой о тебе.
– Лжец! Самовлюбленный лжец, как и Хираяма! Вы оба заботитесь только о себе… Я ведь молила тебя, умоляла помочь мне. Как ты думаешь, простолюдин, сколько раз за свою жизнь я молила кого-нибудь?
– Ни разу.
– Нет, ты ошибаешься. Два раза. Второй раз вчера ночью, а первый, когда Хираяма отказался взять меня в изгнание из Эдо. Я думала, что ты не такой, как он…
– Я не такой, как он! Я никогда не предам и не брошу тебя, в отличие от него.
– Ты предал меня вчера ночью. О, могучая Аматэрасу! Ну что я тебе такого сделала, что ты решил в меня влюбиться? Причем именно в тот момент, когда это уже не имело смысла!
– Ты дала мне смысл и ощущение, что я не один.
– И ты решил сделать из меня свою собачонку на привязи за это?
– Да нет же, все не так! Я не хочу неволить тебя!
– И все же ты неволишь. Люто неволишь. Как и Хираяма, ты держишь меня при себе, не отпуская, не говоря ни «да», ни «нет»!
– Не обвиняй меня в том, в чем я не виноват – я, как раз, говорю «да»! Я для тебя всегда был «да»… А еще мне кажется, что ты запуталась в своей мести совершенно. Ты ненавидишь его за то, что он бросил тебя или за то, что он сделал это только сейчас?
– Тебе-то какая разница? От тебя требовалось только доставить меня к нему.
– А мне и не было разницы, пока это действительно было всем, что от меня требовалось. Но ты ведь не сумела убить его и попросила меня. Вспомни-ка, что ты сказала вчера: «Почему себя убить намного проще, чем другого? Чем того, кого любишь…» Я тоже не знаю ответа на этот вопрос. Я впервые смог понять твой шепот, когда собирался убить себя – я был готов к этому. А вчера я не смог, так же как и ты, просто не смог убить того, кого люблю.
– Да пойми ты, наконец, я уже мертва! Меня здесь нет! То, что ты видишь перед собой, это огрызок души, тяжелое проклятие, павшее на меня за беспутную, бессмысленную жизнь.
– Да не проклятие, а подарок! Удача, которую ты никак не можешь осознать. Ты здесь, ты сильна, как никто из живущих, ты свободна, как…
– Свободна?! Да я же плетусь за тобой на привязи и все из-за того, что ты, забыв приличия, вломился в дом женщины в сумерках, терзаемый какими-то там своими подозрениями.
– Я же предложил тебе вчера – давай мы уйдем туда, куда захочешь ты. Я готов следовать за тобой даже в варварские земли и на вершины самых высоких гор!