– Ты же понимаешь, что листьев такого цвета не бывает?
– Оцените, как они будут смотреться, мастер Такэда. Очень уместно.
Такэда приблизил почти законченную гравюру к лицу и долго смотрел на нее. Была уже совсем глубокая ночь и света фонаря не хватало, чтобы разогнать тьму, поэтому мастер вынужден был щуриться. Наконец, он усмехнулся и произнес:
– А ведь действительно – ярко-красный здесь подойдет!
Мастер принялся в очередной уже раз наносить краску на печатную форму, но Синдзи не смотрел на него – он неотрывно следил за призраком, который свернулся калачиком на потолке и, казалось, уснул. Только распущенные волосы да пояс белого погребального наряда свисали почти до середины комнаты. Синдзи провел рукой сквозь волосы, а после этого поднес мозолистую ладонь к лицу. Порезов не появилось.
– Все! Вот это ночка, мастер-резчик! Давненько я так не работал.
Синдзи принял из рук мастера-печатника готовую гравюру и обомлел – это была лучшая работа госпожи Асакавы, это была его лучшая работа. Деревья в парке были готовы к смерти, а ветер был неумолим. Мир происходил. Резчик с трудом отвел взгляд от сада и посмотрел на потолок. Его надежды разбились – призрак был на месте и тоже смотрел на законченную работу.
– Спасибо вам, господин Такэда, за все. Как я и обещал, формы ваши. Позвольте только, я заберу гравюру.
– Конечно, как и договорились.
– Спокойной ночи, господин Такэда.
– Ага, спокойной… Синдзи, я увижу тебя еще?
Этот вопрос застал резчика уже в дверях. Он обернулся и ответил честно:
– Нет, господин Такэда, не увидите.
Когда Такэда подошел к двери, чтобы закрыть ее, на улице уже не было видно молодого резчика. Печатник хмыкнул и начал готовиться ко сну. У него болели глаза и ныла спина.
А Синдзи шел к морю. Он не особенно думал о своем маршруте, просто петлял по улочкам, медленно продвигаясь к берегу. Придя к ночному заливу, Синдзи устроился на камне. Нужно было исполнить одно простое дело. Резчику нужно было встать и войти в холодную воду, пойти, потом поплыть и уплыть настолько далеко, чтобы не вернуться.
Асакава устроилась на камне рядом с ним и наблюдала за Синдзи с некоторым интересом. Он снял с себя амулеты один за другим, и шепот навалился на него. Если бы Синдзи был самураем, он бы написал какое-нибудь стихотворение, но, к счастью, Синдзи самураем не был, поэтому мог обойтись без этого.
Резчик встал и направился к морю. Неожиданно из нечленораздельного шепота он смог выловить отчетливые слова: «Не надо, Синдзи…» Резчик обернулся на призрака и заглянул ему прямо в глаза. Госпожа Асакава тоже посмотрела на него, и в разуме Синдзи прозвучал вопрос: «Ты слышишь меня?»
– Да, госпожа, слышу…
Асакава бросилась к нему, широко раскинув руки для объятий, но пролетела сквозь резчика, подарив ему вместо тепла объятий лишь холодный порыв ветра в лицо. В разуме Синдзи же вновь прозвучали слова: «Слава Аматэрасу16, наконец-то ты меня услышал!..»
Я поднялся на холм,
Полон грусти – и что же:
Там шиповник в цвету!17
Синдзи с удивлением оглянулся вокруг – он успел позабыть, что в мире есть еще звуки, кроме шепота призрака. Теперь резчик наслаждался шумом моря и криком одинокой ночной птицы, звуками города, которые к ночи уменьшаются, но никогда не исчезают полностью. Резчик вернулся на камень и лег на его холодную поверхность. Госпожа Асакава зависла напротив его лица. Ее волосы проходили сквозь лицо и плечи Синдзи – только теперь он заметил, что это вызывает легкое покалывание.
Госпожа Асакава заговорила, и теперь это был не неразборчивый, невыносимый шепот, а вполне обыкновенный женский голос. Лишь небольшое эхо, которому здесь неоткуда было взяться, напоминало Синдзи о том, что на самом деле он очень далеко от призрака. Асакава произнесла:
– Спасибо, что услышал. Я уже несколько дней пытаюсь до тебя докричаться.
– Я заметил вас только прошлой ночью, госпожа.
– Да, я знаю. Я следую за тобой почти с самой кремации, но смогла обратить на себя внимание только вчера. Прости, что напугала.
Синдзи рывком сел. Госпожа Асакава перевернулась в воздухе вниз головой и снова оказалась лицом к лицу с резчиком.
– Почему вы преследуете меня, госпожа?
– Не знаю точно. Когда я только осознала себя духом, я испугалась и попыталась улететь высоко в небо. Я все поднималась и поднималась выше деревьев, выше храмов, потом выше холмов, наконец, я забралась так высоко, как не забираются никакие птицы и в этот момент почувствовала, что начинаю падать. Как будто кто-то притягивал меня за нитку, привязанную к руке. Что происходило потом, я плохо помню, но в итоге я оказалась на потолке твоей спальни. Я попыталась улететь вновь, но на этот раз нитка оказалась очень короткой и больно обожгла меня.
16
16. Аматэрасу – одно из главенствующих божеств пантеона синто. Прародительница императорской фамилии. Согласно мифологии синто, именно Аматэрасу научила японцев возделывать рис, получать шелк, а также работать на ткацком станке, определив, таким образом, лицо японской нации, сохранившееся и поныне.