Дарий… За последние годы я передумала о нём столько, что, если бы я записывала эти мысли, они бы заняли не один пухлый том. Но я писала только его имя — безотчётно, на первых попавшихся под руку листочках, пользуясь тем, что никто из окружающих меня в Лондоне людей не мог читать по-русски. Я понимала, что никогда не смогу отблагодарить его за то, что он оказался в инквизиторской темнице по моей вине. Увы, я с самого начала приносила ему одни неприятности, и Княжевичу приходилось регулярно вытаскивать меня из злоключений.
Что нас связывало? Совместное преодоление опасностей, несколько летних недель, которые мы были вынуждены прожить, почти не расставаясь, одна проведённая вместе ночь. Я была желторотой студенткой, не имеющей ни специализации, ни права пользоваться своими способностями, ни знаний о том, что происходит в магическом сообществе. Что же касается Княжевича, то он был магом высшей ступени и работал в МН (Магическом Надзоре) — организации, представляющей собой своего рода магическую полицию. Разница в возрасте тоже говорила не в нашу пользу. Тогда мне было девятнадцать, Дарию тридцать два, а сейчас, выходит, тридцать четыре.
Дарий был рядом со мной, когда мне было страшно, грустно, одиноко. Когда казалось, что весь мир от меня отвернулся. Когда я не могла доверять никому, кроме него.
После того, как Княжевич оказался в темнице, меня нашли родственники моей матери, от которых она когда-то сбежала, чтобы быть с моим отцом. Но это ничуть не походило на счастливое воссоединение семьи. Если что во мне интересовало Александра Владимировича, главу этого семейного клана, так это мои способности к магии, обнаружившиеся, когда я не сумела сдержать себя в университете. Но, пока мне не исполнилось двадцати одного года, толку от меня в этом плане не было. К тому же, как выяснилось, в магическом мире царил махровый патриархат, и мало кто из ведьм мог выбрать себе мужа самостоятельно.
Когда Воронич торжественно объявил о моей помолвке с приехавшим из Англии магом перед залом, полным гостей, я поначалу решила, что это глупая шутка. Но, как оказалось, он принял это решение ещё тогда, когда я была маленькой. Мы с Тео даже встречались в детском лагере, где стали лучшими друзьями, и устроено это всё было по воле наших родственников.
Тео предложил мне не разрывать помолвку и притворяться, будто мы вместе, до тех пор, пока он сам это не прекратит. Я согласилась не сразу, но была вынуждена признать, что его предложение для меня выгодно, ведь это давало возможность уехать и продолжить обучение в Лондоне. Оказаться подальше от Карла Розенберга и Мартина Шталя, будущего мужа Инны, который хотел заполучить принадлежавшую мне вещь, запугивал меня и не остановился бы даже перед перспективой убийства.
Жизнь в Британии пришлась мне по душе, в университете я подружилась с приехавшей в Лондон из Шотландии Шейлой Макмиллан, но почти всё время посвящала учёбе. Через три месяца мне пришлось прилететь на юбилей Александра Владимировича, где я встретила не только Инну и Мартина, но и Дария. Я понятия не имела о том, что его уже выпустили из темницы. Поговорить как следует у нас не получилось. К тому же, незадолго до этого я дала слово Тео не рассказывать никому о нашем договоре, касающемся помолвки.
С тех пор я больше не возвращалась в Россию и не видела никого из этих людей. Новости доходили до меня с опозданием. Так я узнала, что Карл Розенберг был арестован совместными усилиями Инквизиции и МН, но перед этим успел убить Артура, жениха моей троюродной сестры Регины. Оказалось, что именно этот молодой человек был тем, кто отправлял анонимные письма — сначала мне, а затем в МН. Таким образом, убийца декана больше не угрожал мне, но на свободе оставался Мартин, и ничего хорошего мне это не сулило.
Как бы то ни было, сегодня мне исполнился двадцать один год. До окончания университета оставались считанные дни. Меня больше не могли осудить за применение магии, если, конечно, она не была незаконной и никому не вредила. Я не только училась в университете, но и дополнительно занималась с преподавателями, которых нашёл для меня Тео. Сейчас я больше не была прежней запуганной девочкой и знала, что готова вернуться.
— Как прошёл экзамен? — спросил Тео. Он стоял у входа в университет. Ветер трепал его волосы, чуть длинноватые для мужчины, но ему это было к лицу.
— Могло быть и лучше, — честно ответила я.
— Но мы всё равно должны пойти и отметить твой день рождения. Ничего не говори! — тут же пресёк он все мои возможные возражения. — Хочешь поесть пирожных?
— Только не пирожных! — тут же воскликнула я.
— Тогда пиццу? Китайские блюда? Индийские? — начал перечислять он, пока не заставил меня рассмеяться. — Кстати, завтра мы едем в Сомерсет.
— Почему завтра и почему в Сомерсет? — растерянно переспросила я.
— Ты ещё не знаешь. Там у моего отца есть дом. В нём живёт его родственница леди Гвендолин. Он предложил нам её навестить. К тому же, в Сомерсете очень красиво.
— Как скажешь, — согласилась я.
— А ещё у меня для тебя сюрприз, — добавил он. — Но сначала где-нибудь поедим и пойдём гулять. А на вечер позовём гостей.
Я не ожидала, что на мой день рождения ожидаются ещё и гости, но не возражала. Любопытно было лишь, кто придёт и что за сюрприз. Я собиралась поговорить с Тео о том, что мне придётся уехать из Лондона, но отложила этот разговор на более подходящее время.
Глава 2
Дарий Княжевич
Считается, что работать в Магическом Надзоре — это высшая привилегия и почётнейшая обязанность, которая только может быть у мага. А, если стать там начальником, то это и вовсе несказанное везение. Когда-то Дарий думал так же, но со временем начал понимать, как сильно он ошибался.
Во-первых, работа в МН означает полностью ненормированный рабочий день и постоянные командировки по всей стране, а иногда и по миру. Но магов редко отправляют в какие-то интересные места или крупные города (там и свои специалисты МН есть), обычно им приходится ехать в какие-то полузаброшенные уголки, чтобы ловить там нарушителей магических законов или искать что-нибудь. Примерно в таком месте они с Вероникой и оказались, когда отправились на поиски амулета её матери. Разумеется, тогда она ещё не знала, что ведьма Мелина, которая когда-то спрятала свой амулет ведьмы в лесу, приходилась ей матерью. Всё это стало известно ей гораздо позже, а на тот момент Вероника полагала, что она просто помогает ему выполнять рабочее задание.
Во-вторых, это постоянный риск, который оправдан далеко не всегда. Впрочем, рисковать Дарию нравилось, так что этот пункт можно было рассматривать в качестве плюса его работы. Но это мнение разделяли далеко не все сотрудники.
В-третьих, сколько бы ни было других дел, бумажную работу тоже никто не отменял. Поэтому все специалисты МН регулярно должны были писать отчёты о своей деятельности за определённые периоды, а также о каждом деле отдельно. Хранились все эти сочинения не только в компьютерных базах данных, но также в пыльных архивах, занимавших почти весь подвал здания.
Но, как бы то ни было, Дарий любил свою работу и не представлял без неё собственной жизни.
Магический Надзор появился как следствие усиливающегося недовольства магического сообщества властью Инквизиции. «До каких пор мы должны соглашаться отдавать наших детей в инквизиторские приюты?!» — вопрошали семьи, из которых инквизиторы забирали детей, не сумевших сдержать проявления собственной набирающей силу магии. К тому времени изъятие детей с неуправляемыми способностями из магических и обычных семей длилось уже не первый год, и группа магов-энтузиастов нашла возможность для того, чтобы взять под контроль этот вопрос. Но Дария Княжевича среди них не было. Он тогда находился в одном из созданных инквизиторами приютов, и в тот день, когда приют был закрыт, ему исполнилось десять лет.
Княжевичу до сих пор снились сны о том, как происходило закрытие приюта. Он провёл там три года. О том, что его родителей нет в живых, Дарию рассказали незадолго до того, как приют был закрыт. Но, когда наступил его десятый день рождения, и за остальными детьми приехали родители, он продолжал ждать. Он ждал, стоя у нагретой солнцем стены старого здания и наблюдая за тем, что происходило вокруг, а позже, когда понял, что за ним никто не придёт, бросился бежать, пока не оказался на чердаке, где он обычно прятался от воспитателей.