На самом деле Ксана представляла себе место, где живут сектанты, каким-то жутким, пугающим: кучи масок, ритуального оружия, чучел, всего темного и ужасного. А на деле дом поклоняющихся Вольфе в целом не отличался от дома обычных людей: небольшой уютный одноэтажный домишко с кухней, двумя спальнями и гостиной. И все дома в этом месте были такими. Разнились лишь количеством спален, и в некоторых не было гостиных. Да и вместо икон, которые могут быть в домах обычных верующих людей, тут висели маски из черепов. Про них, к слову, любопытная девушка тоже разузнала. В их секте было принято заводить собак, так как раньше они не задерживались долго на одном месте. И животные были верными друзьями и защитниками в таких условиях. Однако со временем «племя» осело, стало именовать себя организацией, а представителей семейства псовых заводили, когда рождался ребенок, в качестве традиции. У каждого ребенка была своя собака. А когда верный друг умирал, его череп становился маской хозяина. Таким образом люди отдавали дань уважения своему мертвому приятелю. Душа животного уходила к богине, а тело она оставляла людям, потому и пошло оттуда оставлять черепа в качестве масок. Якобы Вольфа потому и оставляла тела псовых. Считалось, что после богиня забирала себе душу пса, когда тот выполнял свой долг воспитания нового подопечного божества, и с этого момента член секты становился полноправным. Собаки в качестве компаньонов, к слову, были выбраны также из-за богини с головой волчицы. Раньше люди на самом деле старались подчинить себе волков, а позже стали водиться с уже прирученными собаками. Как выяснилось, у Адама недавно умер лучший друг, а та церемония, которую застала Сана, как раз была посвящена проводам животного и становления мальчика полноправным членом организации. Скотт, пес ребенка, прожил долгую и счастливую жизнь. Во всяком случае, хозяева уверили в этом Рокси. Но она все еще не могла отойти от мысли, что эти люди носят черепа некогда умерших животных. От одной мысли становилось не по себе и хотелось выпустить наружу все содержимое желудка. Но маски в доме, которые снимались с крючков во время общих сборов, были единственной мерзкой вещью.
В остальном домик оказался уютным, а его хозяева очень милыми людьми. На самом деле Роксана все еще не верила, что сама пришла сюда, а теперь еще и пьет чай за одним столом с сектантами. Возможно стереотипы и высказывания со стороны «местных» сыграли свою роль в деле и отравили мозг девушки, от чего та так сильно боялась этой встречи. Однако теперь Рокс безумно рада, что все развеялось и можно продвинуться в своем исследовании.
— Я очень рада, что познакомилась с Вами, Агата, — Сана отставила чашку подальше и благодарственно кивнула хозяйке дома. — Жаль, конечно, что, таким образом, но теперь я могу, наконец, продвинуться в расследовании.
— Как я и говорила, спрашивайте что угодно, — на лице блондинки расцвела улыбка. — Я отвечу на все вопросы, что будут в приделах разумного и не станут задевать слишком личные границы.
— В таком случае, раз уж я уже узнала достаточно про вашу… — на некоторое время детектив замолчала, подбирая правильное слово. — Организацию, то я перейду сразу к сути вопроса, к тому, что, возможно, поможет мне продвинуться в деле. Я слышала конфликт между вами и местными. Говорят, что ваша организация даже спалила Спрусхэмлет. Вы знаете что-нибудь о том, что случилось?
Агата мыла кружку за гостьей, но стоило новой знакомой упомянуть давний конфликт, как женщина тут же выключила воду и замерла. Адам явно знал про случившееся не понаслышке и прекрасно понимал, как к случившемуся относятся сектанты, потому молча уткнулся в свою кружку, когда Рокси вопросительно глянула на него. В комнате повисла напряженная атмосфера. А угнетала ее тишина, которая длилась несколько минут. Даже сама детектив напряглась. Она была уверена, что новые знакомые ей ничего не расскажут: слишком уж долго длилась тишина. Однако внезапно Агата повернулась и набрала в легкие воздуха. Казалось, что она была готова уже заговорить, но женщина лишь болезненно поморщилась, тяжело выдыхая и продолжая растягивать паузу.
— Адам, можешь уйти к себе? — спокойным голосом попросила мать, после чего мальчик быстро поднялся с места и вместе с кружкой удалился.
По этому короткому действу Сана тут же поняла, что разговор предстоит очень непростой. И судя по выражению лица собеседницы, врать та явно не собиралась, а сама история приносит ей ужасную боль. Когда послышалось, как где-то в глубине дома захлопнулась дверь, Агата вновь набрала в легкие воздуха.
— Эта трагедия коснулась не только Спрусхэмлета, но и нашей организации, — женщина стала нервно накручивать прядь волос на палец. — Мы раньше были не просто сектой. Нас можно было считать племенем. Наша организация скиталась с места на место, стараясь выжить, при этом следуя традициям. Однако в Спрусхэмлете нас приняли весьма тепло. Сперва боялись, как и везде, а потом стали стараться познакомиться ближе, сдружиться. Спрусхэмлетцы даже стремились помогать нам. В свою очередь мы стали делать то же. Казалось, что мы нашли свой дом. Тогда у меня как раз родился Адам. Я была так рада, что мы теперь осели, и у моего сына будет лучшее детство, чем у любого из нас. Спрусхэмлетцы были рады делить с нами эти земли. Они выделили нам место на кладбище и место для ритуалов, уважая нашу религию и обычаи. Мы хоронили в склепах, а они, как и раньше, в обычных могилах. Однако склеп для одной несчастной девушки и ее дочери мы помогали строить. Это была трагедия… Спрусхэмлетцы уважали наши праздники и с радостью разделяли веселье на нишах торжествах, а в ответ звали на свои. Они помогли нам со строительством этого места. Все шло как нельзя лучше. Но Вы же понимаете, что светлые моменты не могут длиться вечно. Когда все очень плохо, мы верим, что дальше наступит что-то хорошее, светлое. Мы ждем этого с нетерпением из-за этого самого радостного. Но и не хотим его наступления, ведь дальше придет темная полоса. Но опьяненные этим чувством радости мы все тогда позабыли о том, что нас уже ждало нечто ужасное. В какой-то момент спрусхэмлетцы стали относиться к нам враждебно и подозрением. Позже некоторые признались, что по деревне стал ходить человек в наших одеждах и маске и вредить жителям: топтал клумбы, ломал вещи, воровал имущество местных. Мы стали пытаться найти предателя, но так и не выяснили кто это. А тем временем спрусхэмлетцы все больше отдалялись от нас из-за того, что вандализм продолжался. В конце концов, этот урод пошел на крайние меры. Не знаю, чем мы ему насолили, но он устроил пожар в деревне. Наши люди прибежали тушить его тут же, как заметили, но огонь распространялся слишком близко. Тогда погибло много и наших, и местных. Мой муж был в их числе. Появились самоназванные очевидцы, которые утверждали, что видели того самого человека в наших одеждах, который шастал по деревне незадолго до трагедии. Мы уверяли, что не виноваты и не хотим вражды, но эти бараны нас не послушали. Тогда мы ушли в наше поселение вниз по горе навсегда и больше не появлялись в Спрусхэмлете ближе нашей территории для празднества и ритуалов, так как она уже была нашей. Мы тогда лишились возможности посещать своих родственников на кладбище, но мы не хотели вновь даже видеть этих ослов. Лишь мой сын, смирившись со смертью отца, стал ходить к склепам, зажигать там свечи, желая попросить у Вольфы благословения и помощи. Тогда-то мы и узнали, что наших людей спрусхэмлетцы похоронилисо всеми почестями, как и положено, в склепах. Простили ли они нас, отдали дань уважения или с какой-то иной целью сделали все как положено? Мы не знаем наверняка. И уже не узнаем. Мы все еще в обиде и не желали иметь ничего общего с ними, да и поздно. Кто мог из выживших — уехал. А последняя семья пропала не так давно. Теперь остается лишь гадать о мотивах. А того урода мы так и не нашли. Не знаем, кто это сделал, но явно кто-то среди них, кто имел что-то против нас или нашей богини.