- Однако вы почему-то, имея такой опыт, предлагаете отсиживаться в колонии, - стараясь говорить мягко, отчеканил Данилевский.
Томас Гарди глянул на полковника Звездного флота с вызовом.
- Да? И что же вы предлагаете?
- Поумерить пыл прямо сейчас, - резко ответил Василий. - Я сюда пришел не задевать вашу гордость. Я отлично вижу, что вы в растерянности. Кем бы ни был ваш враг, это точно не хреновы пираты или рейдеры. Я был на орбите и видел Титан врага.
- Титан? - в один голос опешили Гарди и Алексей.
- Да. И он отделал наш флот нечего делать, убравшись куда-то в дальний космос. Нам промывают мозги, это уже более, чем ясно. И те, что сейчас атакуют нас на земле, отлично разбираются в тактике, как вы сами заметили. Поэтому они как любой здравомыслящий военный, в первую очередь попробуют занять высоту над колонией. С неё они просто напросто расстреляют из пушек и залпов все ваши позиции, а пожар вас выгонит на равнину. Да, не смотрите на меня так, полковник. До поступления в летное училище я пять лет оттоптал в десантуре и знаком с "сапогами" не понаслышке, - на одно духу выпалил Данилевский, затем остановился, тяжело дыша. Томас Гарди и врач молчали. Данилевский, немного восстановив дыхание, продолжил: - Нужно срочно погнать оплоты на высоту, занять её всеми доступными силами. В колонии можно оставить силы ПВО и залпы на случай, если враг попытается отрезать войска на высоте от колонии - так они сами окажутся на ладони и попадут под обстрел.
Когда Данилевский замолчал, Томас Гради некоторое время неподвижно стоял на месте и буравил взглядом полковника Звездного флота. У последнего пока не было сил отвечать тем же, но глаза Гарди он видел очень хорошо и понимал их посыл: Томас был крайне разъярен. Скорее всего, долгая военная карьера была примечательна только своей продолжительностью, а не особыми успехами или заслугами. Вероятно, Гарди отчаянно хотел бы чем-то отличиться, но год за годом ему то не хватало опыта, то знаний, то смелости. И вот его, уже престарелого, сослали командовать колониальной пехотой. И даже тут его обставляет какой-то юнец.
- Хорошо, Василий Ларионович. Вы говорите дело. Однако у меня в подчинении не десантники и даже не мариносы. Это чертовы разгильдяи из колониальной пехоты. Если я погоню их на высоту, то они разбегутся оттуда, как только по ней хорошенько ударят из систем залпового огня. Так было почти во всех базах. Эти две с половиной тысячи бездельников здесь не потому, что держал их в резерве. Они сбежались со всех концов сюда, будто к мамочке под юбку.
- Да, я понимаю это. Для этого мне нужны ваши оплоты, Томас. Черт подери, вы даже не представляете какой вы когда-то сделали мудрый шаг.
Последние слова неожиданно так тронули старого вояку, что он даже расплылся в улыбке. Этого Данилевский и хотел. Все же последнее слово было за командующим гарнизоном. И если бы он хотел упереться в своей глупости, то сделал бы, и полковник мог бы только остаться с Алексеем и ждать, когда, черт подери, их перебьют так называемые рейдеры.
- Хорошо. Только... вы сами собираетесь идти на высоту?
- А как же. Вы будете защищать колонию, а я с парнями пойду на высоту.
- Что? Да вы на ногах едва стоите! - запротестовал Алексей.
- Если рейдеры придут, то я вообще на них никогда не встану, - рявкнул Данилевский. - Вколи мне уже чертов коктейль. Ты знаешь какой.
- Но у него масса побочных действий, - выпучив глаза, ответил врач.
- Да уж, - кивнул Гарди. - Нам такие давали. Это не просто психостимуляторы. Это что-то помощнее.
- Сейчас это не важно. Возможно, это последний день. Поэтому, Браун, хватит строить из себя недотрогу и пошли в медчасть. Полковник, я прошу вас переговорить с офицерами и предоставить мне технику и людей в командование.
- Сколько вам нужно человек?
- Я бы сказал, что всех, но нужно оставить кого-то на прикрытии. Дайте мне две тысячи, остальных оставьте в резерве. Если потребуется помощь, я сообщу.
- Однако, полковник. Наша цель победить или...
- Выждать. Звездный флот явится сюда, - уверенно сказал Данилевский. - Нам просто надо дождаться.
- Хорошо, полковник. Дадим врагу прикурить.
Виго Мартинс
***
Серые пластиковые стены стандартного жилого отсека навалились со всех сторон, заставляя Виго чувствовать себя солдатскими консервами. Причем все перемешалось - мясо, кости, мозг. И все это в подливе из сомнений, жалости к себе и к принятым решениям, несдержанным обещаниям. В такой момент хотелось плакать, но слезы где-то высыхали уже на выходе из глаз. Потому что их останавливали социальные стереотипы. Мужчина не плачет. Воин тем более.
Виго сидел на койке и смотрел прямо в пол, сложенный из металлопластиковых черных решеток. Сколько времени прошло с момента прибытия, он точно не знал. Может несколько часов, может день. По радио батальона несколько раз приходили какие-то строгие команды, но Кольвенский просто их игнорировал. Он сидел и рефлексировал все, что произошло последние дни и просто не мог заставить свое тело пошевелиться. Сплошной шум из образов и отрывков свершившихся событий, кровь, мясо, боль. Запоздалые страхи и ужас смерти, которые несколько раз куда-то исчезали в ответственные моменты, сейчас вернулись и заставляли переживать уже вроде как прошедшие ситуации снова. Однако теперь уже со стальным привкусом отчаяния и неизбежности.
Лица, события, места действия. Вроде бы за полгода службы было много всяких ситуаций, но последние дни... Да, Виго не думал, что так будет. Его решение уйти в армию не было связано с поиском романтики или подвигов. Ему вообще ничем не нравилась армейская жизнь. Ни сколько. Он просто хотел разорвать цепь, которую ему как очередному сыну семьи выковали заботливые родители. Его уму требовалось выйти из единожды очерченного цикла обязанностей и целей. Показать, что у него есть своя свобода воли. Что он все же не стадное животное, что он... личность. И пускай несколько эксцентричная, но с яйцами в штанах. Так, во всяком случае думалось и представлялось.
Но там, в бою... все совсем перемешалось. Люди, вроде как индивиды, с сознанием, бездна всех забери, превращаются в обычный фарш или чего еще хуже - котлету, за какие-то ничтожные мгновения! И никакой особой субстанции мысли или сознания при этом не видно - только говно, кишки, кровища. Бездна, как же все это омерзительно. Вот ты ходишь и размышляешь, а в следующий миг - куча дымящегося мяса.
Интересно, знают ли родные о том, что случилось на Окусе? На орбитальной базе не работал интравеб и медийные каналы - как понял Виго, была объявлена инормационная тишина для планеты и её орбиты. Зачем? Не хотели дать жукам почитать свежие выщербленные цензурой новости Конфедерации? Или свежую программу Тетушки Фили о том, как лучше всего приготовить семейный ужин за пару грамм золота? Вот жучары-то расстроились, наверное...
Впрочем, семья могла уже поставить крест на Виго. Полгода ни одной вести, даже от матери. Хотя она могла просто опасаться авторитарного отца и его запретов. Или даже побоев. Папаша любил распускать руки, если ему не хватало слов для убеждения кого-то из семейного круга. А вот для всех посторонних он был словно ангел - все считали его безмерно добрым и чрезвычайно щедрым человеком. Только вот Виго с братьями у него снега зимой допросится не могли. Разве что тумаков и обвинений в тех или иных слабостях.
Братья же... Целых двенадцать, иногда писали в интравебе Виго в начале его службы, присылали даже разные смешные видео из своей студенческой жизни. Однако уже несколько месяцев от них была только тишина. Они все пошли путем, который за них выбрать отец. Четверо - в ученые физики и математики, трое в медицину, еще трое в юристы, один был направлен в геологическое направление, а вот самому из меньших, настырному, упрямому, "тупому", по убеждению отца, было предрешено папашей отправится изучать гуманитарные науки в части политологии и истории. В этом смысле, конечно, батьке надо было отдать должное - направления он избирал по способностям своего потомства. И для несуразного Виго, который не имел особых успехов в учебе ни по одному из направлений, зато с жаром и многословностью противостоял авторитарным методам отца, папаша считал единственной возможность преуспеть жизни научиться превращать свою демагогию в финансы. А это обычно неплохо получается у политиков. А у юристов? Юристам думать надо.