4
Майор Кларк просматривал свежий номер «Вальдбургрундшау». Равнодушно перевернул первые страницы с международной информацией и репортажами о деловой и светской жизни. Что ему нужно было, знал он и без газет. Собственно, газеты он никогда и не читал, а лишь перелистывал, надеясь, что заголовок, рисунок или просто случайно выхваченное из полосы слово высечет в мозгу какую-нибудь новую идею. Реклама, объявления, адреса врачей и адвокатов, поэтически-графические гимны новому стиральному порошку и туалетной воде, реклама дамского белья, целая страница матримониальных объявлений — невесты, совсем юные, зрелые и пожилые ищут мужей, лихорадочно разыскивают тех, кто повел бы их по жизни, кто стал бы отцом их будущих или уже существующих детей, кто был бы, стал бы, удовлетворил, успокоил, утешил и так далее.
Было и такое:
«Кто любит, как я, Гете и спиритуализм, остро приправленную еду и токайское вино, бурную жизнь и интимные наслаждения? Он должен быть не ниже 1 м 75 см и не старше 30–35 лет».
В конце каждого объявления давался адрес, телефон, иногда даже указывалось, как добираться трамваем, где пересадка. Начиналась эпоха лихорадочных поисков брачных или хотя бы временных партнеров жизни, тысячи немецких женщин, отчаявшись от бесконечного ожидания своих мужей и женихов сначала с фронта, а потом из плена, теперь, когда даже эсэсовцы вернулись, милостиво освобожденные из-за колючей проволоки, пытались любой ценой урвать для себя на великом аукционе счастья хоть маленький кусочек, хоть крошечку и расхваливали на газетных полосах свои достоинства так же, как фабриканты зубных щеток расхваливали свиную щетину («натуральная свиная щетина из хорошо откормленных немецких свиней!»), из которой были сделаны их щеточки.
Кларк усмехнулся. Ему захотелось вмешаться в слепое распределение куцего счастья, послать на ярмарку человеческой суеты и свой товар, чтобы получить удовольствие от той кутерьмы, которая поднимется вокруг него. Подвинул листок чистой бумаги, быстро написал своим старым, верным «паркером»: «Удивительно молодой по нынешним временам (32 года), темпераментный мужчина, у которого от довоенной солидности остались только рост (1 и 80 см) и материальный достаток, хотел бы получить фотографию только от той, которая чувствует, что может стать равноценной партнершей». Вынул простой конверт, вложил свое объявление, потом подумал, вынул его, порвал, написал заново и указал адрес не свой, а ординарца. Чтобы сберечь хоть какую-то конспирацию. Написал еще одно письмо. К той, что любила Гете, спиритуализм и интимные наслаждения. Вызвал секретаршу, спросил:
— Вы не собираете фотографии киноактеров? Секретарша зарделась, прикусила губку.
— У меня есть только одна фотография.
— Вы можете мне пожертвовать ее? С условием, что я вам верну.
Она принесла фото Кларка Гейбла.
— Ого! — свистнул майор. — Да вам, оказывается, нравятся усатые мужчины! Начинаю отпускать усы!..
— Ах, что вы, шеф! — тихо сказала она. — Вы совсем…
— Совсем не похож на Кларка Гейбла, даже если бы отрастил и метровые усы?. Согласен! Не стану возражать. Но теперь я ваш должник, фрейлейн.
Вложил в конверт вместе с письмом портрет Гейбла, опять написал адрес своего ординарца, спрятал оба письма в карман.
Что это было? Авантюра заскучавшего холостяка? Мальчишеская выходка пожилого глупца, у которого застоялась кровь и захолодел от длительного ничегонеделанья мозг? Точного плана у него не было. Просто блеснула мысль. Выпадал случай, которым грешно было пренебречь. Из многолетнего опыта уже знал, что в запасе всегда надо иметь все, даже такое, что на первый взгляд покажется совсем ненужным и просто бессмысленным в работе. Оно не помешает. А порой может и пригодиться.
Несколько дней спустя на матримониальной странице «Вальдбургрундшау» между отчаянным воплем хорошо сохранившейся сорокапятилетней интеллектуалистки и обращенным к будущему избраннику сердца бодрым «Где ты?» двадцатидвухлетней учительницы, носившей очки (но они ей чрезвычайно шли), было помещено объявление темпераментного мужчины с наиболее ценимыми остатками солидности.
А пока в тихих озерцах женских и девичьих сердец бумажный камень газетного объявления вызывал высокие волны энтузиазма, на стол майора лег первый конверт, адресованный ординарцу. В обмен на карточку Кларка Гейбла восторженная любительница острых приправ и токая посылала свою фотографию и пылкие заверения в любви и еще во всем, что полагается в таких случаях.