Девять. Найн. Нет. Нет? Да, нет.
Руки уже не подчинялись ему, но ноги сработали сами, без малейшего вмешательства сознания. Заскрежетали тормоза. Машина, оставляя черные резиновые следы на асфальте, остановилась перед Кремером-Бремером, радиатор глядел теперь совсем в сторону, на тротуар, на широкие витрины магазинов, на живописную толпу прохожих, даже не обративших внимания на маленькое уличное происшествие, — мало ли случается больших и малых уличных происшествий в переполненном машинами высокоцивилизованном городе.
Сумасшедший держал кверху девять пальцев. Майор потер себя по лбу. Кожа была сухая, как старая бумага. Дал задний ход, объехал безумца, спокойно повел машину дальше, хотя внутри у него все клокотало. Заглянул на работу, повертелся там, не зная, за что приняться, накричал на своего заместителя капитана Хепси, никак не мог дождаться вечера, чтобы поехать к немке, к которой почему-то стал привыкать, находил в ней то, чего не мог найти нигде и никогда.
Поехал в военной форме, хотя всегда избегал этого. Но сегодня не имел ни времени, ни желания переодеваться, к тому же хотелось предстать перед Гизелой хоть раз но загадочным маленьким человечком, а майором всемогущественной американской армии, которая пока что (да еще и долго, наверное) является полным хозяином на этой поверженной земле.
Но пыл его был напрасен. На условный звонок (два длинных, один короткий) открыла не Гизела, как всегда, а служанка. Неприязненно взглянула на его сверкающие пуговицы, стояла перед майором, как каменная, не пускала дальше.
— Где хозяйка? — спросил небрежно Кларк.
— Наверху, у хозяина, — ответила служанка.
— Что? — подскочил к ней Кларк. — У хозяина? — Он вернулся.
— Вернулся? Но ведь он… — Кларк звякнул ключиками от машины, висевшими на тоненькой цепочке, махнул ими через плечо, на выход, показывая туда, где должна была висеть доска из белого мрамора.
— Он жив, — сказала служанка.
— Что ж, — уже спокойно промолвил майор, — тем хуже для него. Передайте вашей хозяйке о кей!
Он повернулся, чтобы уйти, и уже шагнул к выходу, как наверху хлопнула дверь и чьи-то ноги быстро зачастили по ступенькам вниз. Кларк остановился. Знал, чьи это ноги. Стоял, не озираясь, ждал, пока Гизела подбежит к нему, ждал слез, горячего шепота, беспорядочных слов… Она действительно подбежала, дернула его за плечо, зашептала ему в лицо гневно и презрительно:
— Зачем приехал? Чего тебе надо в этом мирном немецком доме? Теперь я уже не беззащитная женщина — я жена! Мой муж вернулся! Слышишь? Вернулся! А ты… Вы все! Вы привыкли… Эти ваши мундиры!..
— Но Гизела, ведь я… — промурлыкал Кларк, — ведь я ничего не…
— Довольно, довольно, довольно, — все так же гневно прервала она его и затолкала в плечи к выходу. — Уходи прочь из моего дома! Я не могу! Не…
— Ну хорошо, — сказал майор, — я понимаю… Но это пройдет. Если бы ты сама могла добраться до нашего танцевального уголка, то я бы и не заезжал за тобой. Но ведь… За тобой заехать дня через два или просто ждать тебя там?
— Не смей! — гневно выдохнула она, и Кларк окончательно убедился, что эта женщина ему нравится. Конечно, это абсолютно нелепое приключение для такого человека, как он, который никогда ничего подобного не переживал, но что поделаешь, видно, рано или поздно каждый должен перейти через полосу увлечения.
Когда Гизела открыла дверь в комнату мужа, она натолкнулась на два настороженных взгляда побледневших от решимости (или испуга) мужчин и еще заметила небрежно спрятанный под мужниной подушкой пистолет, а когда перевела глаза на восточного приблуду, то и у него легко заметила оружие, ибо он как засунул пистолет в карман, так и не вынимал оттуда правой руки.
— Все обошлось, — чуть презрительно усмехнувшись, спокойно молвила Гизела.
— Но кто это был? — слабым голосом спросил Кемпер.
— Американский майор. Видно, из военного управления.
— Что ему надобно — не сказал?
— Просто приехал вынюхивать. Наверное, донесли, что ты вернулся. — Она еще раз взглянула на украинца и мстительно добавила: — Да еще не один…