Капитан умолк. Присел на краешек койки, постукивал пальцем но голенищу сапога, нервно подергивал бровью. На Богдану не смотрел. Боялся увидеть то, что увидел полчаса назад в ленинской комнате: гибкую, как растение, девушку с длинной нежной шеей, с ищущим взглядом. Она напомнила ему ту, которую забывал всю жизнь и не мог забыть. Одним взмахом тонкой руки она сделала чудо: возвратила прошлое, которое он не хотел возвращать, ибо знал, что это — невозможно. Даже голос у нее был такой же, как у Гали Правды, а может, это ему просто показалось. Разве впервые с ним такое?
— Что же вам еще показать? — смущаясь все больше и больше, нарушил молчание Шепот. — Может, хотите посмотреть наш лес?
— Я выросла в лесу, — засмеялась Богдана.
— Ну тогда… — капитан не знал, что говорить дальше.
— Знаете что? — вскочила со стула Богдана. — Пока там мой Ростислав будет слушать ваших баянистов, давайте в самом деле пойдем в лес!
Она балансировала на одной ноге, скользя в сторону капитана, ей — было тесно в этой узкой серой комнате, а может, как и та, прежняя, она не могла без опоры. Шепот испугался, что вынужден будет поддержать ее хоть под локоть, вскочил с койки и открыл дверь. Богдана выскользнула в коридор.
Уже у выхода она решила, что следует познакомить капитана с мужем, по-хозяйски повела Шепота в ленинскую комнату, стояла там ровно столько, сколько мужчинам нужно было, чтобы пожать друг другу руки, назвать себя и сказать несколько принятых в таких случаях ничего не значащих слов, потом крутнулась и, крикнув Ростиславу, что начальник заставы хочет показать ей буковый лес, побежала на, улицу.
Шепот догнал ее уже за ручьем. Она шла впереди, не оглядываясь, не обращаясь к нему ни с одним словом, лишь иногда нагибалась, хватала листочек, прикладывала его к губам, словно раздавала поцелуи, и, небрежно отбросив листок, шла дальше. Капитан догнал ее, пошел рядом. Она скосила на него свой длинный, с загнутым кверху уголком глаз. Ему показалось, что Богдана ждет от него каких-то слов, нельзя было терять времени, ему выпал невероятно счастливый случай: если у человека может быть вечное прошлое, то вот оно рядом, вынырнуло из-за тяжелых пригорков жизни, мелькнуло, и если не задержишь его, то исчезнет, на этот раз бесследно и навсегда. Как часто мы теряем счастье только потому, что не решаемся своевременно протянуть руку, произнести несколько слов, заглянуть хоть раз в глаза! Раскаиваемся потом всю жизнь, строим в уме целые замки из прекрасных, пышных, цветистых слов, но поздно, поздно!
Нужно было отбросить все опасения, быть готовым к презрению, к тяжелейшим обидам, к обвинениям в легкомыслии и волокитстве (незнакомой замужней женщине в первый же час знакомства плести черт знает что!), нужно было…
— Вы поете в опере? — спросил лишь бы спросить. Она тоже, видимо, чувствовала, что капитана тревожит иное, что ему хочется не такого разговора, но, чтобы поддержать его, ответила охотно:
— Какое там в опере! Просто в филармонии. Я только в этом году закончила консерваторию, талант у меня — комариный. Ростислав помог устроиться в консерваторию. Он там влиятельный человек.
— У вас прекрасный талант! — горячо возразил капитан.
— Пусть будет прекрасный, — засмеялась Богдана. — Мне же лучше!
Он зашел немного вперед, стал перед нею, она тоже остановилась, взглянула на него. Оба молчали.
— Долго мы так простоим? — спросила Богдана,
— Простите, я хотел… Лучше давайте пойдем дальше. Если позволите…
Снова пошли, Богдана хваталась за все, что попадалось по пути, она не могла не зацепиться хоть за что-нибудь, если была малейшая возможность, и этим еще больше напоминала ту, в поле, возле сухого, черного, как крик земли, дерева.
И тогда он наконец заговорил.
— Вы ни о чем не расспрашиваете меня, да я и не очень поддаюсь на расспросы, ибо привык к одиночеству во всем, что касается так называемого личного. И разговорчивым никогда не был, а вот сегодня что-то со мною происходит и хочется рассказать вам так много и такое, чего никому никогда не рассказывал и не расскажу…