Роберт составил план уик-энда.
– Нам нужно сделать какой-нибудь подарок, знаешь ли.
– Вино? – предположила она. – Или я найду что-либо подходящее для загородной виллы: вазу для цветов и фруктов или что-то вроде этого.
– Нет, конечно, нет. Это банально. Кроме того, у них уже есть собственное вино и, несомненно, пара дюжин ваз или всяких безделушек.
– Ладно. Тогда что?
– Я скажу тебе что. Громадную коробку твоего лучшего домашнего печенья. Такие миндальные штучки, ты знаешь какие, и лимонные квадратики, и шоколадные пирожные с орехами. Все любят их. Это будет как раз то что надо: дружески, просто и элегантно. Что касается одежды: свитера, естественно, и тяжелые ботинки. Они, вероятно, возьмут нас с собой на пешие прогулки через лес. И плащи. И не забудь зонт. Что-либо шелковое для пары вечеров в случае, если они оденутся для обеда.
– Они не надевают платье для обеда в лесу, и, кроме того, у меня нет вещи, которая мне годилась бы. Раньше у меня так рано не было заметно, как на этот раз.
Он внимательно посмотрел на нее.
– Ты похожа на женщину, которой следует сбросить немного веса вокруг талии, и все.
– Совершенно верно. Мои вещи тесны мне в талии, но сейчас еще слишком рано, чтобы носить одежду для беременных.
– Ладно, купи что-нибудь. Для меня купи твидовые куртки, только не новые. Свободные, слегка поношенные. Мы выедем накануне после обеда и остановимся на ночь в дороге. Тогда мы прибудем посвежевшими и отдохнувшими. И мы поедем на нашем автофургоне. «Ягуар» может выглядеть претенциозно. Если босс тоже приедет на «ягуаре», это, без сомнения, будет так. Да, фургон.
Они прибыли точно, как планировали, в полдень. Длинный бревенчатый дом, окруженный убранными полями, стоял на возвышении над небольшим озером. Сбоку дома были два теннисных корта. На широкой веранде, выходящей на баню и бассейн, стоял ряд садовых кресел. Подъездная дорога представляла собой изрезанную колеями грунтовую дорогу с вытоптанным травянистым кругом для стоянки. Здесь было уже полдюжины машин: фургоны, простые американские «седаны». Не было видно ни одной иномарки.
Линн посмотрела на Роберта и рассмеялась:
– Ты бываешь когда-нибудь неправ? – спросила она.
– Ах, добро пожаловать, добро пожаловать, – закричал Пит Монакко, спускаясь по ступенькам. – Как путешествие? – Его голос гудел, его рукопожатие было крепким, а улыбка открывала белые зубы. – Здесь, на востоке, прекрасный пейзаж. Я не пропустил бы это зрелище ни за что на свете. Калифорния – дом, и мы любим ее, но красота природы – это Новая Англия. Только посмотрите вокруг! Моя жена – ее зовут Лиззи – и я – меня зовут Пит, – все мы называем друг друга по имени, когда приезжаем сюда. Она утащила всех кататься под парусом, но все они скоро вернутся к ленчу. Что ж, позвольте мне подать вам руку и помочь вынести вещи.
Отведенную им комнату Роберт рассматривал с сияющей улыбкой:
– Я не знаю, что, черт возьми, этот парень Том мог сказать обо мне. Называй его Пит. Ты могла бы предположить, что он тот самый человек, который летит со свитой, подобной свите президента, проводит совещания, на которых то всех ободряет, то всех разносит, оставляет свою свиту, пожимает вашу руку на приеме, и затем улетает обратно на ту сторону Миссисипи. Ладно. Ну вот, можешь ли ты в это поверить?
Он осмотрел комнату, в которой было мало мебели, на полу лежал сделанный из лоскутов ковер, стены были из сосновых бревен, на постели лежали индийские покрывала, а в ногах кровати было сложено огромное стеганое одеяло. Единственным украшением был вид, обрамленный оконной рамой.
– Сюда плывет парусная лодка, – сказала Линн. Роберт посмотрел поверх ее плеча.
– Прекрасный вид, правда? Да, все что надо – это деньги. Да и вкус тоже, – признался он. – Нужно только знать, как использовать это.
– Мы должны спуститься вниз и познакомиться со всеми, – заметила она, когда Роберт начал распаковываться.
– Нет. Сначала приведи себя в порядок. Это займет пять минут, не больше. Давай поторопимся.
Когда они спустились вниз, на веранде были поданы на стол горячий кофе и пончики. Лиззи Монакко в джинсах и толстом свитере пожала им руки.
– Извините меня за ледяные руки. С моря дует сильный ветер. Но это очень забавно. Не захотите ли сегодня днем поехать верхом вокруг озера? – Как и ее муж, она была говорлива, с вьющимися с сединой волосами, развевающимися на ветру, и безмятежным выражением лица. – Боже мой, как вы молоды! Линн, правда? Вы здесь самая молодая женщина, и мы будем чувствовать себя как старые ведьмы рядом с вами.
– Нет-нет, – улыбнулась Линн, – у меня дочь, которая собирается в следующем году поступать в колледж.
– Боже мой, и вы беременны. Я надеюсь, это не секрет? Во всяком случае, Том сказал мне об этом. Я надеюсь, вы чувствуете себя хорошо, но если будет не так хорошо, вы не должны придерживаться безумных темпов. Просто возьмите книгу и расслабьтесь. Роберт ответил вместо нее:
– Линн в хорошей форме. Она также играет в большой теннис.
– Правда? Хорошо. Мы все здесь забавляемся игрой в теннис. Итак, может быть, после ленча и длительной прогулки – там есть наблюдательная площадка прямо внизу на озере, откуда вы можете подняться и посмотреть на огромные пространства, действительно роскошный вид – может быть, когда мы вернемся обратно, мы сможем сыграть.
– Я знаю. Это заставляет чувствовать себя ребенком. А воздух, а запах сена. Я чувствую себя замечательно.
Эти мужчины прибыли из верхнего эшелона компании, в основном из Техаса и из мест западнее Техаса. Женщины верхнего эшелона сюда не приглашаются. Сюда приезжают только жены. У них нет, заметила Линн, этого беспокойного взгляда, который она так часто встречала у женщин в загородном клубе, чьи мужья были все еще на пути к повышению по службе и всегда были в страхе, что упадут вниз. Эти люди редко падают вниз, а если уж падают, то очень сильно, но всегда есть золотой парашют. Она слушала, как более пожилые женщины разговаривают о добровольной благотворительной работе, о Красном Кресте и т. д. Более молодые занялись недвижимостью или работают в туристических агентствах и довольны собой, поскольку у них нет нужды работать, и все же они что-то делают.
– Том говорил мне, что вы замечательно готовите, – сказала Лиззи Монакко, вовлекая Линн в разговор. – Я видела эту великолепную коробку печенья. Мы подадим их к обеду вечером. Как любезно с вашей стороны.
Линн подумала: Том наверняка много наговорил. Этот уик-энд стоил ему немалых усилий. Пит Монакко не тот человек, которого легко склонить к чему-либо, это очевидно. Поэтому Том, должно быть, был очень убедителен.
После прогулки пешком, тенниса и коктейлей они оделись к обеду. Лиззи была очень тактична.
– Мы переодеваемся к обеду. Но ничего особенного, просто что-либо, что вы надеваете в свой клуб в будний день. – И она одарила Линн своей искренней улыбкой.
– Ты опять прав, – сказала Линн, когда сняла с вешалки шелковое платье. Она положила нитку жемчуга и браслет на туалетный столик.
– Не надевай его, – предостерег Роберт.
– Нет? Но ты всегда хочешь, чтобы я его носила.
– Не здесь. Это выглядит слишком богато. Достаточно жемчуга. Скромно. Приятно. Я сожалею, что ты надела свое кольцо. Следовало бы подумать об этом. Ах, ладно, слишком поздно.
– Ты победил его в теннисе. Следовало ли это делать? – спросила она.
– Это другое дело. Люди уважают победителей. Они уважают спорт. Это может показаться глупым, и я полагаю, что так и есть, если уж действительно думать об этом, однако идея превосходства в спорте как бы характеризует человека. Он не забудет меня. – С головой, наклоненной назад, он стоял, завязывая галстук и излучая уверенность в себе. – Это именно то, что я постоянно говорю девочкам. Это именно то, что я скажу ему. – Он показал на ее живот, засмеялся и поправил себя: – Извини, я не хочу быть шовинистом, но я почему-то уверен, что это будет «он». Пойдем, ты выглядишь прекрасно, как всегда. Пойдем вниз. Я голоден.