Уши четко уловили момент, когда яд достиг сердца и теперь разрушает его. Ровный, не смотря на то, что очень быстрый ритм ударов вдруг прекратился. По телу молнией проскочила острая боль. Сердце снова забилось, но теперь он отчетливо слышал, как с каждой минутой оно бьется все реже. Нога, истекающая гнильем, онемела, почти пропала и сейчас, чтобы ее почувствовать: нужно запустить пальцы в рану. Она конечно еще не умерла, но юноша понял, что она уйдет первой. Грязные от воды губы растянулись в упоительной улыбке. По телу снова пробежала судорога от мучительной боли. Он не мог ее контролировать. И что именно болело тоже сказать трудно, по ощущениям она шла отовсюду. Все тело стонало, призывало к спасению. Наемник это понимал, но ни что не заставило бы его сейчас хотя бы попытаться спасти сою жизнь. Слишком много на нем непростительных поступков, слишком много грехов. Ногу забила мелкая дрожь, которая отдавалась в мозг меткими прострелами. Как - будто ему в голову снова и снова вгоняли иглу. Улыбка исказилось в гримасу, кончики губ ушли вниз, оголив порозовевшие от крови зубы.
- Тебе больно? - нежно, с состраданием спросил женский голос слева от эльфа.
У него внутри все похолодело. Душу сковала невероятная тоска. Сердце забилось, так словно бы и не было яда, отравляющего сейчас плоть. Глаза закололо от наступающих слез. Он поднял веки. Рядом с ним стояла стройная, высокая девушка. Пышные, длинные, до бедер, белые волосы, почти сливались с ночным серебренным светом. А огромные, почти кукольные серо-зеленые глаза особенно сильно выделялись на худом лице. По сравнению с ними и узкий, чуть вздернутый нос и мягкие подушечки маленьких губ, уже были незаметны. Она стояла в одной тонкой сорочке без рукавов, на тонких бретелях, до самого пола. Белая, полупрозрачная ткань почти ничего не скрывала, а скорее наоборот только подчеркивала стройность ног, плоский живот и восхитительной формы небольшую грудь. Она могла бы вызвать желание у любого мужчины, если бы не бордовые пятна на сорочке по центру грудной клетки и сама разорванная ткань, которая теперь неровными клочками свисала по бокам, превратившись в глубокое декольте. И если бы не темная синюшность ее кожи, такими серо-фиолетово-синими бывают следы от ударов по плоти. Стопы, икры и подол ее ночного платья сливались в единый почти незаметный дымок и струились по полу, растворяясь в воздухе.
- Ариадмира! Ты? - глаза наемника затянула пелена слез. - Я боялся, что могу не увидеть тебя. Но теперь...теперь все будет хорошо! Подожди еще чуть-чуть и я получу свое. Ты не простишь меня, но я так счастлив видеть тебя.
с - Ты умираешь, - девушка плавно опустилась на колени перед наемником, но сорочка оставалась все такой же чистой, словно она не касалась грязи или грязь не касалась ее.- Тебе больно?
- Я это заслужил. - речь становилась прерывистой. Эльф запинался. Теперь не только горло, но и легкие, сами ребра отяжелели, каждый вздох и выдох давался с невероятным трудом. В ушах появился далекий гул, похожий на шум прибоя или ветра в горах.
- Ты желаешь умереть, Эрик? - голос ее звучит, как сквозь воду, кажется далеким эхо.
- Я должен. - Его рука совершенно неосознанно потянулась к вороту и выудила медальон на черной цепочке.
Она печально улыбнулась. Медальон был длиной с мизинец, а шириной с его половину. Представлял собой прямоугольник черного кристалла, который обрамляла зеленая рама из миниатюрных, но очень точных в своем исполнении листиков плюща. В верхней его части был овальный камень цвета морской волны, вдоль него молнией шла глубокая трещина. От него вниз уходили мелкие древние письмена его народа. Обычному глазу их было не прочесть, мастерам нужна для этого замысловатая система зеркал и луп.
Он погладил пальцем письмена, почувствовал самыми кончиками трещину на камне и на глазах показалась влага. Он снова откинул голову, гулко ударился затылком о стену. Ему хотелось разорвать себя на части от одной только мысли, что сейчас он может вспомнить откуда на священном камне трещина.