Перед самым сном ей показалось, что она видит фигуру, сгорбившуюся на краю кровати Адьи, но когда она проснулась на рассвете, то была уверена, что это был всего лишь сон.
Послеобеденная встреча Делейн с профессором анатомии человека оказалась столь же обескураживающей, как и встреча по философии с Бофорт.
Она ждала перед деревянной кафедрой с контрольной работой в руках и смотрела вниз на сердитые красные полосы в верхней части своей работы. Ее желудок сжался в комок. Руки были липкими. Снаружи амфитеатра в вестибюле начала собираться толпа прибывающих студентов. Разрозненные обрывки разговоров разносились по комнате как жужжание пчел. Профессор Хаас сидел на жестком каркасе человеческого скелета, сложив руки на животе, длинная лента его галстука была украшена извилистыми позвонками.
– Здесь не будет никакого руководства, – сказал он, его значительный баритон проходил через пустую аудиторию с громкостью, которая заставила Делейн вздрогнуть. – Вы больше не в средней школе. Это ответственность студента – подать заявку на любые необходимые академические корректировки своих курсов. – Он ткнул пальцем в бумажную суматоху на своем столе. – Эти еженедельные контрольные работы составляют одну треть вашей итоговой оценки. Я видел ваше досье. Ваш средний балл не может принять на себя такой удар.
– Я понимаю, – сказала Делейн, решив казаться как можно более покладистой. Ее внутренности были подобны измельченной бумаге.
– А теперь, если вы меня извините, у меня через минуту начнется другой урок. – Со стоном поднялся со стула Хаас.
Как по команде, плотина была прорвана, и студенты начали вливаться в комнату. Убитая горем, Делейн запихнула контрольную работу в сумку, намереваясь убежать. Она не успела сделать и полшага, как резко остановилась. Впереди, как скала среди толпы старшекурсников, стоял Колтон Прайс.
Их глаза встретились. На мгновение ни один из них не сдвинулся с места. Смущение вспыхнуло на ее коже, как горючее, когда она прокрутила в голове последние несколько минут. Открытая критика. Вопиющая снисходительность. Уши горели, она рванулась к двери, отчаянно надеясь, что если она выглядит так, будто спешит, он пропустит ее без замечаний.
Ее надежда угасла в тот момент, когда она едва не наступила на носки его ботинок. Ей удалось остановиться за несколько секунд до того, как она врезалась в его грудь.
– Ты мне мешаешь, – прошептала она в его серый трикотажный свитер.
Он не отступил. В такой близости его значительный рост заставлял ее вытягивать шею, чтобы увидеть его лицо, и она чувствовала себя ужасно маленькой на фоне его худых плеч. Делейн не осознавала того, что происходило в ее животе, когда он смотрел на нее туманным взглядом. Она знала только, что была в нескольких секундах от того, чтобы расплакаться, и не хотела делать это в его присутствии.
Она протиснулась мимо него, задев плечом его бицепс. К ее удивлению, он сделал полшага за ней, протянув руку, чтобы поймать край двери, прежде чем она успела выбежать в коридор.
– Уэнздей…
– Как много ты слышал? – Она не хотела спрашивать, но вопрос все равно вырвался. Ее глаза заслезились, и она закрыла их, желая, чтобы боль от унижения исчезла. Делейн остро ощутила, как его рука согнулась перед ней, создавая препятствие.
– Достаточно, – признал он.
Делейн не стала ждать, скажет ли он что-нибудь еще. Она лишь протиснулась под его рукой и вышла в вестибюль, стуча сапогами по широкому деревянному полу. Сквозь окна было видно, как небо середины сентября становится все темнее. Не совсем темно, но слишком светло для комфорта. Долгий путь к общежитиям первокурсников был окутан сумерками, тени ползли по тротуарам.
Дверь заскрипела, когда она выходила, Делейн дернули сзади, как будто кто-то протянул руку и остановил ее. Она почувствовала ощутимый вес тела, тепло другого человека, стоящего слишком близко.
– Подожди, – прозвучал мужской голос, достаточно мягкий, чтобы быть вздохом.
Она повернулась на пятках, полностью готовая встретиться лицом к лицу с Колтоном. Она не была уверена, что будет делать, когда увидит его. Упрекнет его? Разрыдается?
Но там стоял не Колтон. Вообще никого не было.
Вестибюль был пуст. Дверь в лекционный зал Хааса была закрыта.
И все же даже сейчас она чувствовала его присутствие. Ощущение взгляда на ее лице. В вестибюле было холодно, будто вечная мерзлота, воздух стал плотным, как шерсть. Она не знала, сколько времени простояла там, застыв.