И снова Дэйр завладел инициативой в их нежной борьбе. В прошлое свидание она слишком быстро привела его к завершению — уж очень силен был его голод, и он так долго желал ее! Сейчас он хотел показать своей Огненной Лисице, все еще очень неискушенной, несмотря на жаркий темперамент, как глубоко может быть море вожделения, как напряженно пламя страсти. Более того, как он и собирался сделать, когда искал ее вечером, он научит ее, что такую всепоглощающую страсть и такое полное удовлетворение и восторг они могут испытать лишь в объятиях друг друга.
Дэйр положил Элис на спину и обрушил на нее бесчисленные томительно-медленные, настойчивые поцелуи, захлестнувшие ее волнующим, соблазнительным огнем. С помощью губ и рук он увел ее в чарующую муку и потрясающее наслаждение, пока ее не стала сотрясать дикая дрожь. Тогда он скользнул ладонями по ее стройным длинным бедрам, подведя руки ей под ягодицы, поднял их и, прижав крепко к своему телу, соединился с ней самыми сокровенными узами. Тела слились в ритмичном движении, вечном как само время. Дэйр уводил их обоих за пределы сознания, в царство полного забвения, где буря и огонь, сливаясь, тонут в бездонном восторге. Время для них остановилось.
Позже, отдыхая в блаженной истоме, прижимаясь подбородком к голове Элис, лежащей на его плече, Дэйр медленно перебирал ее разметавшиеся волосы, и довольная улыбка играла на его твердых губах.
— Это было физическое проявление любовных уз, которые связали нас на всю жизнь. — Голос Дэйра был глубок и наполнен сильными чувствами. — Уз, которые никогда нельзя разорвать и которые дарованы нам божественным и человеческим законами.
Элис прижалась губами к тому местечку на его шее, которого касалась щекой. Да, эта бесспорная правда наполнила ее радостным удовлетворением. Отдавшись приятной усталости и чувствуя, как постепенно выравнивается ее пульс, а по венам начинает струиться густой мед, она не скоро вернулась к разумным мыслям. Наконец она обратилась к недавним событиям, которые теперь утратили свое значение. Невероятное счастье, которое она пережила только что, давало ответы на все вопросы, мучившие ее до этого. И все же, чтобы уличить лгунью, ей нужно услышать отрицательный ответ Дэйра.
— Тебя не было дома? — робко спросила Элис, опираясь на локоть и поднимая зацепившуюся за уголок кровати рубашку, сброшенную в спешке. И хотя она прилагала усилия сохранить хоть видимость непринужденности, она никак не могла оторвать глаз от широкой загорелой груди, покрытой густыми вьющимися волосами, спускающимися даже на впалый живот Дэйра.
Густые темные ресницы дрогнули, не скрывая изумленного обиженного взгляда. Неужели она действительно не заметила его долгого отсутствия, тогда как он так беспокоился о ней, думая о грозящей ей опасности?
— Да, — резко прозвучал его голос. — Почти весь день и большую часть ночи.
Довольная тем, что ее доверие к нему получило подтверждение, а огорчение, прозвучавшее в его голосе, лишь подтверждало его искренность, Элис не могла скрыть улыбку облегчения. И все-таки она продолжала вопросы, чтобы окончательно убедиться, что то событие было каким-то обманом.
— Значит, тебя не было в спальне сегодня вечером?
— Я не был там с тех пор, как ушел оттуда на рассвете. Подозрения Дэйра снова ожили с полной силой от странного интереса Элис. Имело ли это какое-то отношение к сбитой постели? Испытывая неловкость от ее настойчивости и чтобы избежать в дальнейшем малейшего непонимания, он решительно добавил:
— Нет, это не совсем точно.
У Элис перехватило дыхание, и вся ее радость померкла в ожидании его объяснений.
— Я заглянул туда, когда вернулся, ожидая увидеть тебя приютившейся в моей кровати. Увы! Тебя там не было, так что волей-неволей пришлось отправиться на поиски, и, очень постаравшись, я догадался, что ты — там, где тебе и полагается быть.
Шутливое смирение, звучавшее в его словах, никак не подтверждалось ни блеском его глаз, ни той решительностью, с какой он привлек ее в свои объятия.
— Там кто-то был, и я подумала, что она с тобой, — пробормотала Элис и, совершенно удовлетворившись его ответом, уткнулась ему в шею. Ей нужно вырвать эти последние сорняки ревности, пока они не пустили глубоких корней.
— Что? — Теперь Дэйр приподнялся и требовал ответа. Но Элис запустила пальцы в его черные пряди и потянула их, стараясь вернуть его в прежнее положение.
— Это уже не имеет значения. — Ответ Элис был коротким и искренним.
Было ясно, что Тэсс намеренно ввела ее в заблуждение. Этот факт следовало расследовать — но позже. В данный момент у нее были дела поважнее. Нужно убедить мужа в том, что отныне она будет ему преданной и любящей женой.
Дэйр хотел возразить, но Элис отвлекла его, покрывая мелкими дразнящими поцелуями его лицо и обнаженную шею.
— Я была неправа даже в том, что спросила тебя об этом. И мне стыдно, что я так глупо поддалась вчера ревности и отвергла тебя. — Она прервала на мгновение свои поцелуи, и сверкающие зеленые глаза встретились с голубыми. — Я поступила как безмозглая дура. Я мечтала о нашем союзе всю свою жизнь, это было самое сокровенное мое желание, даже не будь он освящен церковью.
Элис притянула его к себе, запустив руки в его темную гриву, и начала медленно гладить, ощущая, как густы и прохладны были его волосы. Ее сердце отдавалось ударом на каждое слово:
— Ты — воплощение моей мечты. И клянусь тебе, только злая ревность, эта ядовитая змея, вложила яд в мои слова и лед в мою кровь. Прости меня, Дэйр, молю тебя.
Она подкрепила свою мольбу нежными соблазнительными поцелуями, покрывая ими его щеки и шею, на что Дэйр откликнулся всем сердцем. Он осознал еще раньше, когда собирался оставить Элис мирно спящей, что сам во многом виноват. Он не умел понять ее, пытаясь поступать с ней руководствуясь разумом.
— Я прощу тебе все твои ошибки, если ты простишь мне мои. Не те, в которых меня так часто обвиняли и в которых, клянусь всеми святыми, я не виновен, но в том, что был причиной твоих огорчений, поверг тебя в пучину опасных подозрений и опасных угроз, которых так много в замке Уайт.
Элис скрепила свое полное примирение таким горячим поцелуем, что он испепелил все следы томительного страха и сомнения. Понимая, что это также и приглашение возобновить нежную игру, и страстно желая еще раз подтвердить нерушимость любовных уз, Дэйр все же разжал нежные объятия и поднялся с кровати.
Зеленые глаза, уже затуманившиеся страстью, взглянули на него с таким глубоким упреком и болью, что он готов был снова броситься в соблазнительно открытые объятия. И все же сдержался. Он с радостью хотел бы еще раз отдаться сжигающему их обоих огню желания. Но только не здесь. Сначала они должны добраться до его более удобной кровати.
— Я хочу сделать сейчас то, что собирался, когда вошел сюда. Я верну тебя туда, где ты отныне должна быть в это время суток, — в мою постель.
Элис улыбнулась такой перспективе, а он продолжал:
— Она больше соответствует моим размерам, чем это жалкое сооружение, с которого у меня постоянно свешивается то голова, то ноги.
Элис хотела встать, но Дэйр предупредил ее движение и поднял на руки с такой легкостью, словно она весила не больше пушинки. Затем он спустил ее на пол, крепко прижав к себе. Его тело напряглось от охватившего его желания, когда она прильнула к нему, с радостью ощущая его силу и крепость. Она стояла неподвижно, пока он заворачивал ее в покрывало. Он не мог допустить, чтобы ее скромность была оскорблена даже малейшим намеком на любопытный взгляд постороннего, кроме того, зная свой нрав, он не хотел никого подвергать наказанию, которое грозило бы каждому осмелившемуся нечаянно бросить взгляд на то, что принадлежало только ему.
Но вот он закончил свою работу и быстро повернулся, чтобы сложить аккуратно свою разбросанную одежду на спинку кровати. Элис взглянула на его спину. Она никогда не верила диким россказням Тэсс, но все же неплохо было убедиться собственными глазами, чтобы дать отпор каждому, когда представится такая возможность.
Никакое клеймо сатаны не портило фигуру Дэйра, но при слабом свете догорающей свечи она увидела рубцы и шрамы на его совершенных формах. Она нахмурилась. Эти отметины лишь подчеркивали то, что Элис знала всегда, — Дэйр такой же человек, как и все, и подвержен тем же опасностям, что и любой другой человек. Несмотря на то, что он был прославленным воином, готовым к любой физической опасности, она за него боялась.