– Но я не могу избавиться от ощущения, что этому не суждено осуществиться, потому что эти мрачные тучи…
Он нахмурился.
– Кристи, судьба временами бывает жестокой, но судьба также дала тебе талант. Подумай об этом. Судьба толкает нас иногда к хорошему, а иногда – к плохому, но, если судьба нам благоволит, а мы не обращаем внимания или отвергаем ее, в таком случае мы сами приносим несчастье. Будь всем тем, на что ты способна. Теперь у тебя есть обязательства, – предупредил он.
Я кивнула. Он был таким сильным и таким уверенным. Не удивительно, что мама любила и восхищалась им, подумала я. А затем в моей голове появилась замечательная идея.
– Я не хочу жить с дядей Филипом и тетей Бет, – и Джефферсон тоже.
– Я понимаю, но они имеют все права для того, чтобы быть вашими опекунами. И поэтому они могут въехать сюда и распоряжаться. Это наиболее чувствительно для вас. С этим нелегко смириться не только на короткое время и тем более навсегда. Но в конце концов вы с людьми, которые заботятся о вас и любят. Уверен, Филип будет вам с Джефферсоном таким же отцом, как и для своих собственных детей. Мне бы хотелось… мне бы хотелось взять вас обоих жить к нам, но боюсь, что мой дом не слишком подходит для двух юных созданий прямо сейчас. Лаура Сю большую часть времени не может обслуживать себя сама. Она вас любит, и когда ее сознание проясняется в достаточной мере, она хочет так и поступить, но в таком случае она станет для вас тяжким бременем.
– Я бы согласилась на это, – быстро сказала я. Он улыбнулся.
– Все будет хорошо. Не волнуйся, – заверил он. – А я буду навещать вас так часто, как только смогу, чтобы знать, что у вас с Джефферсоном все в порядке.
Я опустила голову, чтобы он не мог видеть моих слез.
– Ну, ну, у тебя все будет прекрасно, Кристи, – его голос звучал нежно, с пониманием. Бронсон наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку. Затем он с любовью посмотрел на Джефферсона. – Как только будет подходящий случай, как-нибудь вечером я возьму вас с собой на ужин. Лауре Сю это тоже пойдет на пользу. – Он пошел к двери.
– Бронсон?
– Да?
– До того, как это произошло, мама рассказала мне кое-что о прошлом, то, что всегда хранилось втайне, но осталось много, чего она уже не сможет рассказать, а мне все еще хочется узнать обо всем. Ты мне не расскажешь?
– Все, что я знаю, – пообещал он. – Когда все уляжется, когда-нибудь мы с тобой проведем день в разговорах о прошлом и твоей семье, хорошо?
Я кивнула.
– Спасибо тебе, Бронсон.
– Я очень, очень любил твою маму, Кристи. Ее глаза излучали такую мудрость, может, из-за всего того, что с ней произошло и о чем ты знаешь или узнаешь. Она была единственной в своем роде, обладала таким терпением, пониманием. Уверен, ты унаследовала все это. Вот увидишь, – сказал он на прощание.
Никто после Бронсона не заходил повидать нас. Ближе к вечеру прием пришедших на похороны перешел на более оживленные интонации. Я слышала смех, машины приезжали и уезжали, хлопали двери, слышались крики людей, подзывающих друг друга. Джефферсон проснулся и заплакал, зовя маму. Я успокоила его, и он снова уснул. Пока он спал, я, сев на пол возле своего шкафа, листала старый альбом с фотографиями, улыбаясь сквозь слезы изображениям папы и мамы.
Она была такой красивой, думала я, очень, очень красивой. Я обняла колени и уткнулась в них головой, старалась сдержать горе и слезы, которые разрывали мое тело. Я все еще сидела на полу, когда дверь комнаты неожиданно распахнулась.
– О, он здесь! – воскликнул Ричард.
– Чего тебе нужно? Может, сначала постучишь? – резко спросила я. Он ухмыльнулся.
– Мама послала меня присмотреть за ним. Ему нужно передвинуть кое-какие свои вещи, а то я это сделаю сам, – добавил он.
– О чем ты говоришь? Ему не нужно ничего передвигать. Особенно сегодня.
– Мама сказала, что нам с Мелани нельзя спать в одной комнате. Мы уже слишком взрослые для этого. Она говорит, что мальчики должны быть в одной комнате. Она собирается поручить поставить мою кровать в комнату Джефферсона. Я хочу, чтобы он подготовил комнату для того, чтобы я мог убрать свои вещи в шкафы и ящики комода. Если он этого не сделает, я сделаю все сам, – пригрозил он.
Я содрогнулась при одной только мысли об этом. Джефферсон не перенесет присутствия днем и ночью рядом с собой Ричарда, и я знала, что Ричард не такой, как все остальные двенадцатилетние мальчишки. Он чрезмерно аккуратен со своими вещами. Они с Джефферсоном наверняка постоянно будут драться из-за того беспорядка, который царил в комнате Джефферсона.
– Даже не смей дотрагиваться до его вещей, – возмутилась я.
– Что… в чем дело, Кристи? – спросил Джефферсон, садясь на кровати и протирая глаза.
– Ничего, спи. Мне нужно спуститься вниз и поговорить с тетей Бет, – я бросилась вон из комнаты, почти вытолкнув Ричарда.
В доме все еще было много народа. Люди пили кофе и чай. На столах были подносы с остатками еды, которую готовили мистер Насбаум и Леон. Я оглянулась в поисках тети Бет и дяди Филипа. Люди улыбались мне, а кто-то даже остановил меня, чтобы выразить мне соболезнование, но я стремительно переходила из комнаты в комнату, пока на ступеньках главного входа не обнаружила тетю Бет, прощающуюся с кем-то из гостей. Я не встретила дядю Филипа в доме и не знала, где он.
– О, Кристи, дорогая, – сказала она, когда я появилась. – Как хорошо, что ты спустилась! Ты не голодна, дорогая?
– Нет, тетя Бет, я не голодна, – резко ответила я. Она продолжала улыбаться. – Я расстроена. Зачем вы приказали перенести вещи Ричарда в комнату Джефферсона именно сегодня?
– О, я просто подумала, что чем раньше они начнут жить в одной комнате, тем для них будет лучше. Я думала, что Ричард будет хорошей компанией для Джефферсона и утешением. И в самом деле, дорогая, – она сделала шаг в мою сторону, – ты же не хочешь, чтобы мне пришлось поселить Ричарда и Мелани в одну комнату, как это было раньше? Мелани становится взрослой, а всем молодым девушкам необходимо иметь что-то личное и свое собственное место, не так ли? – продолжала она. – У тебя это есть, – твердо добавила она.
– Я не говорю – нет, тетя Бет, но Джефферсон только что был на похоронах своих родителей. Не нужно расстраивать его еще больше. Мы можем подождать с выяснением кто, в какой комнате будет жить, – ответила я. – Так или иначе у каждого из нас найдется что-либо сказать по этому поводу. Это наш дом, – добавила я с растущей гордостью.
Тетя Бет продолжала улыбаться.
– Где дядя Филип? – спросила я.
– Он где-то бродит, дорогая, но он сейчас слишком расстроен, чтобы ему чем-либо можно помочь. Я только стараюсь делать как лучше, – проговорила она.
– Самое лучшее – не запихивать Ричарда в комнату Джефферсона сегодня. Он просто не сможет заснуть. Джефферсон очень устал для того, чтобы сегодня разбирать свои шкафы и комод.
– Очень хорошо, дорогая, – согласилась тетя Бет. – Подождем до завтра, если тебе от этого будет лучше.
Она улыбнулась, но что-то в этой улыбке было фальшивым. Это была подозрительная, настороженная улыбка.
– Мне было бы лучше, если бы этого совсем не случилось, – заметила я.
– Нам всем теперь приходится идти на компромиссы, Кристи, – ответила она сурово. – Твоя потеря велика, но и мы потеряли не мало. Мы потеряли дом, отель и…
– Все это можно восстановить, тетя Бет, – сказала я, пораженная тем, что она может это сравнивать. Волна гнева захлестнула меня. – Ты можешь вернуть мою маму и папу? Можешь? – закричала я, и горячие слезы потекли по моим щекам.
– Хорошо, дорогая, – заговорила она, отступая. – Извини, что расстроила тебя. – Она быстро улыбнулась уезжающим гостям. – Мы обсудим это завтра. Пожалуйста, скажи Ричарду спуститься ко мне, – попросила она и быстро отошла от меня, чтобы попрощаться с уходящими сотрудниками отеля.