В один из таких вечеров размышлений на дереве около страдалицы, юноша решил, что, чтобы продвинуться дальше, нужно вернуться назад.
— Венди. Венди. Венди. Венди. — Медленно, словно перебивая друг друга шептали несколько голосов. — Венди Дарлинг. Венди.
— М-м? — Сонно промычала девчонка с светло-каштановыми волосами. Посреди ночи голодная пленница соображала еще хуже, чем днем. Она уже настолько поникла, что у нее не появилось то злосчастное чувство дежавю, которое, возможно, и остановило бы ее от этого рокового разговора. Она уже слабо помнила то, что происходило пару дней назад, не говоря уже о паре месяцев. Она все время покачивала головой, а руками старалась дотянуться до волос, будто бы у девушки было желание схватиться за них и выдрать с корнями.
— Что сейчас в твоей голове? — Поинтересовался шепот, он старался выговаривать все четко, медленно, стараясь стать как бы дурманящим туманом в мыслях девушки. Несмотря на такие старания он иногда ускорялся, сжевывая слова, казалось, что шепот был несколько волнительным, но его обладатель быстро брал себя в руки, продолжая идти по задуманному плану.
— Тараканы, — Чуть погодя, простонала сонная Дарлинг. Сонная она была не от недостатка сна, а скорее от его переизбытка. — Они крайне сильно пищат.
— Я их заглушаю?
— Да, — Как бы покорно сказала она, остановив свою голову и несколько расслабившись опустившись еще ниже, чем она сидела, насколько было было возможно в ее положении.
— Расскажи мне, что ты видишь внутри себя сейчас. Открой мне свое сознание, — Искушающе говорил таинственный для девушки шепот.
— Зачем? — Бросила в темноту вопрос Дарлинг, что вызвало у Пэна ухмылку на лице: «Даже сейчас она сопротивляется».
— Узнаешь, — Решил не раскрывать всего задуманного юноша и продолжил свою «партию».
— Ты мне поможешь? — Не могла угомониться девушка сыпать вопросами своего собеседника. — Ну не молчи же! — От нетерпения чуть прикрикнула девушка, отдав на это все возможные силы, у нее немного сжались кулачки.
— Чего ты действительно желаешь?
— Спасения, — Утвердила она, и, немного погодя, продолжила, — Ты сможешь мне дать это?
— Всегда, — На лице мученицы появилась легкая улыбка, будто предчувствуя скорое освобождение.
— Я загнана в рамки, — Начала полушепотом говорить она, сфокусировавшись полностью на своих мыслях и закрыв глаза. На мгновения она забыла об окружающем мире и окунулась с головой в разговор со своим первым собеседником за последние месяцы. — Вокруг меня стены. Огромные высокие стены. Они серые, на них нет выступов, за которые можно было бы ухватиться, чтобы выбраться, а сами они покрыты какой-то слизью, так что, даже облокотившись на них нельзя взобраться наверх, да и расстояние внутри слишком большое, так что по ним невозможно подняться. Они невероятно прочные, как бы я не пыталась, их не пробить, ни один камушек не откололся, ни одной царапины не появилось. — Она замолчала, так и не открыв глаза. Девушка лишь глубоко дышала, выражения лица было у нее крайне понурым. — Сначала я пыталась выбраться, теперь не хочу.
— Почему не желаешь вновь ощутить свободу?
— Я ее ощущаю. За границей этих стен меня ждет лишь изнеможение и зверство. Неужели не будет лучше, если я останусь здесь, в своей крепости, в безопасности… Хотя, кто знает, безопасно ли тут?
— А откуда может прийти опасность?
— Сверху. Я часто смотрю вверх, на небо. Это мое единственное утешение тут. Но и единственный страх.
— Чего же ты боишься?
— Небо — единственное мое соединение с миром за границами стен. Облака проходят через открытые местности, а после проплывают надо мной. Где гарантия, что кроме облаков ко мне не придет нечто другое из внешнего мира?
— Что именно? — Слушая эти ответы на вопросы, даже Пэн напрягся, он не мог предугадать точно, что может сказать Дарлинг. Эта девчонка сейчас являлась самой большой загадкой для него, поэтому он даже с каким-то трепетом ждал ее ответов. И сейчас должен был прозвучать самый важный.
— Я не могу точно описать, но у меня все еще присутствует страх, когда я вспоминаю нечто. Бывает, во снах я вижу силуэты, то ли юноши, то ли волка, они иногда сменяются. Это существо бежит всегда на меня, меняя облики, но никогда не добегает в своем полном виде. Всегда передо мной оказываются ярко-зеленые глаза, наполненные звериной яростью, они будто горят, как пламя в аду. Этот взгляд действительно сжигает все во мне. Но одновременно он какой-то манящий, хочется узнать побольше о нем, а одновременно и отпадает любое желание. Ведь, чтобы мне найти информацию, нужно выйти за пределы стен.
— И ты бы предпочла сидеть все время в заточении? — Питер Пэн не знал, что чувствовать. Он хотел, чтобы Дарлинг забыла все, что было до острова, чтобы он был единственным, кого она помнила, а, оказалось, она почти забыла и его.
Венди не ответила на вопрос, она лишь продолжила сидеть с закрытыми глазами, прерывисто дыша.
— Чтобы победить свои страхи, нужно встретиться с ними лицом к лицу.
— Как? — Спросила Венди, голос ее был полон невероятного любопытства, он даже прозвучал несколько громче, чем обычно. А у Питера снова появилась усмешка на губах: «Странная ты Дарлинг, то хочешь выбраться, то не хочешь.» Все шло по его плану.
— Выбраться из заточения стен.
— Как? — Повторила вопрос девушка, вернувшись в твердо-сидячее положение.
— Взлететь.
Девушка сразу же напрягла все свои мышцы, со стороны это выглядело, будто она старалась выбраться из заточения крепких стеблей дерева, однако она в тот момент пыталась взлететь. В ее голове полет был некой разновидностью физических нагрузок, она считала, что поступает верно, одна все попытки обратились в прах.
Такие бесполезные усилия вызвали у наблюдателя усмешку, в голове невольно всплыл момент, как она могла спокойно летать раньше, в детстве, а сейчас даже не может вспомнить элементарные правила, которые смогут помочь воспарить над землей.
На реабилитацию нужно было время, а после такого затяжного сидения в одной позе девушке не то что летать — она не смогла бы даже встать и пройтись, как раньше. И Пэн видел в этом свою оплошность, но такая оплошность открыла для него и новые возможности.
— «Гораздо легче управлять беспомощным ребенком, чем уже зрелым человеком», — Проскользнула в его прогнившем сознании такая мысль.
Сейчас девушка, действительно, больше походила на ребенка по своим возможностям, отличало ее лишь более взрослое осознание происходящего, но даже оно не могло быть использовано полностью из-за сильного переутомления, мысли девушки были почти полностью затуманены. И это «потерявшиеся в пространстве» сознание после стольких одиноких месяцев наконец-то нашла собеседника и помощника, обещавшего спасение. За ним оно готово было следовать, ища исцеление. Готово было пойти на все, лишь бы выбраться из этого болота, в котором, казалось, увязло настолько сильно, что пути на свободу не было.
— Попробуй расслабиться, не нужно напрягаться для этого, — Наставил шепот, хоть Питер Пэн и понимал, что самостоятельно девушка сейчас не способна взлететь, но видимость этой свободы создать нужно было. Венди послушалась своего куратора и снова обмякла на своем лежбище. — Подумай о чем-то хорошем, — Продолжал Шепот, внимательно наблюдая за подчиненной.
— О чем? — Неожиданно промяукала Венди. — В голову ничего хорошего не приходит, — Отчаянно подытожила она и снова начала напрягаться, теперь от досады.
— Давай сыграем в игру, — Увидев очередное напряжение, Питер решил перевести все в несколько другое русло. — Освободи полностью свое сознание. Оставь только меня там. Ни о чем не думай, лишь слушай шепот. — Девушка покорно последовала наставлениям юноши, тот терпеливо ждал. Когда девушка сидела спокойно, с закрытыми глазами, когда лишь ее плечи медленно опускались и поднимались от размеренного дыхания, Пэн понял, что может продолжить. — Хорошо, молодец, — Спокойно говорил шепот, пока Питер буквально просверливал девушку взглядом, от возможного предстоящего триумфа юноша напрягся, он чувствовал какое-то легкое волнение, но все же держал себя в руках, сейчас его действия должны быть подвластны мозгу, а не чувствам. — Нужно немного… перехитрить высшие силы, — Брови девушки на мгновение быстро всплыли вверх, лицо приняло крайне озадаченное выражение лица, но после быстро вернулось в положение той пассивной спокойности. — Преобразуй черный цвет в твоих глазах сейчас в желтый, оттенок не важен. Побудь сейчас художником настолько, насколько ты способна, — Питер продолжил внимательно наблюдать за пленницей, пока внутри нее происходили попытки развеять темноту внутри. Когда на губах девушки проскочила легкая улыбка, шепот продолжил. — Это твоя маска сейчас. Маска счастья. Не снимай ее, пока снова не приземлишься, а то можешь упасть, — Юноша достал из маленькой кожаной сумки мешочек, туго перевязанный сверху бечевкой. Содержимое было настолько ценно, что даже просыпавшийся грамм считался невероятной потерей.