— Какая грубая лесть!
— Нисколько. Достаточно взглянуть на вас в профиль. Как все художники, я — немножко физиономистка, Петер.
— Комплексы есть у всех, Илона. Просто некоторые умело скрывают их.
Она вдруг насторожилась.
— Вы серьезно? Так что вы прячете под маской своей респектабельности?
Он хитро посмотрел на нее.
— Узнаете, если расскажете о себе.
Илона весело рассмеялась. Вот уж поймал, так поймал. Да, этот «крутой банкир» нравился ей все больше и больше. Он вовсе не тот самоуверенный сноб, каким, честно говоря, показался ей при первой встрече. Неприступность и махровый консерватизм — лишь фасад, за которым скрываются прямота и безыскусность. А его манера с серьезным видом подшучивать над собеседником просто неподражаема.
Может быть, поэтому она чувствует себя с ним совершенно свободно? Не то, что с этим занудой Ульрихом… И это тоже очень важно — ведь полноценный секс без раскованности партнеров невозможен.
Внимательно наблюдая за пирогом в духовке, она в мельчайших подробностях продумывала план своих дальнейших действий.
Если Петер Адлер станет ее любовником, — а в этом еще нельзя было быть до конца уверенной, — она разрешит ему предохраняться пару месяцев, а затем скажет, что собирается пить противозачаточные таблетки. Вряд ли он будет против. Илона не помнила ни одного мужчины, который отказался бы от так называемого естественного секса.
И тут, представив Петера в своих объятиях, она вдруг почувствовала сильное, нетерпеливое возбуждение.
Обычно для Илоны не имело значения, сколько пройдет времени, прежде чем она затащит мужчину в постель. Ей даже нравилось затягивать процесс обольщения.
Но теперь она не хотела и думать о том, что после ужина Петер отправится в какой-то там отель. Отпустить его, позволить ускользнуть в сгущающиеся сумерки? Ни за что! Он нужен ей здесь, в ее доме, сегодня же…
Теперь она знала, что не услышит отказа. Если бы Петер по-прежнему избегал ее, то не поехал бы с ней в Альпы и уж, конечно же, не принял бы приглашения на ужин. Но опасение — пусть небольшое, совсем крохотное, — что добыча в последний момент ускользнет из ее цепких лапок, — все же существовало.
Нет, все-таки с грубоватым, откровенно чувственным Ульрихом было проще.
Илона бросила опасливый взгляд на Петера, и сердце ее учащенно забилось. Скоро придет Франц. Если она хочет добиться своего, нечего терять время на разговоры.
— Послушайте… А вам действительно так уж необходимо вернуться в гостиницу?
Петер затаил дыхание. Эта женщина сейчас сказала то, что он так мечтал услышать. А что если она его просто-напросто разыгрывает?
— Не хотел бы вас стеснять. — Он застенчиво потупился. Как приятно разыгрывать недотрогу, зная, что дело, в сущности, в шляпе!
— Ну что вы, — проговорила Илона, доставая из холодильника отбивные. — Я всегда могу лечь в комнате для гостей.
Петер едва сдержал улыбку. В комнате для гостей? Разумеется, моя прелесть. Он готов был подыгрывать ей и дальше, — до тех пор, пока в конце концов не получит того, за чем пришел.
— Ну… если это вас не стеснит… А когда появится ваш шеф?
Наморщив свой слегка вздернутый носик, Илона недовольно посмотрела на Петера.
— Пожалуйста, называйте его просто Франц.
— Хорошо. Так когда же?
— Не позже семи. Он знает, что обычно я управляюсь к половине восьмого, и любит выпить где-нибудь пару кружек пива перед ужином. А почему вы спрашиваете?
— Соображаю, хватит ли у меня времени, чтобы принять душ, — ответил Петер. Холодный душ, подумал он с сожалением и посмотрел на часы. — Сейчас только пять минут седьмого. У меня есть смена белья в машине. Знаете, я привык мыться по несколько раз в день.
Конечно же, он несколько преувеличивал. Вернее, воспользовался кое-какими привычками Ирены фон Дитцегоф.
— Тогда идите скорее в ванную, — предложила Илона. — А я пока что займусь мясом. Когда закончу — тоже, пожалуй, ополоснусь.
Петер двинулся было к арке, но что-то заставило его оглянуться.
Илона стояла у стола, разделывая мясо, и ее упругие бедра покачивались в такт движениям правой руки. Почувствовав его взгляд, она обернулась.
— Что такое? — спросила она.
Не отрывая глаз от ее рта, он решительно шагнул вперед, осторожно взял ее двумя пальцами за подбородок и слегка повернул к себе.
Она вся напряглась в ожидании. И Петер еще ближе наклонился к ней, соединяя губы в поцелуе.
Кто-то глубоко вздохнул. Илона или он? А может быть, они оба? Впрочем, так ли уж это было важно? Главное, ее губы отвечали на его осторожное, почти робкое прикосновение…