— Ты просто прелесть! — с неподдельным энтузиазмом воскликнул он. — Белый цвет тебе идет намного больше, чем черный. Завтра же закажем тебе дюжину белых платьев…
— Ни в коем случае! — тут же нахмурилась Илона. — Прости, Петер, но свой гардероб я пополняю сама. Что же касается подарков, то я принимаю их либо на рождество, либо в день рождения. Исключение составляют только цветы и конфеты. — Она мило улыбнулась, пытаясь смягчить жесткость отказа. — В чем ты, по-моему, не раз имел возможность убедиться.
— И одной маленькой вещицы, которую я купил для тебя на этой неделе, — как ни в чем не бывало подхватил он. — Она совсем не дорогая.
— Ты… ты купил мне подарок? — Илона растроганно улыбнулась. — И что же это?
— Сережки. Хотя я не уверен, что они подойдут к этому костюму. Но ты могла бы носить их с чем-то другим. Подожди. Я сейчас принесу. У нас есть еще время?
— Несколько минут.
Петер стремглав бросился в спальню и достал припрятанный в ночном столике подарок. Коробочка выглядела слишком дорого, и он после некоторого колебания сунул ее обратно. Вернувшись в кухню, он небрежно сунул в ладонь Илоны золотые сережки с бриллиантами.
— О, Петер, — она всплеснула руками от восторга. — Где ты купил их? Какая прелесть! Совсем как настоящие!
— Мне тоже так показалось. Это стразы, — солгал он.
Илона задумчиво покачала головой.
— Стразы? Ну и ну! И все равно, наверное, это очень дорого. Надеюсь, ты не очень потратился?
— Они обошлись мне всего в пару сотен.
Она открыла рот от неожиданности.
— Пару сотен?! Возмутительно! Тебя просто надули.
— Зато посмотри, какая работа. И потом… могу же я сделать тебе приличный подарок.
— Не в этом дело. Держу пари, что когда ты вошел в ювелирный магазин, такой солидный, одетый с иголочки, продавец сразу сообразил, что их лавочку посетил сам Рокфеллер. Если бы мне так не понравились эти серьги, я заставила бы тебя вернуть их обратно.
У Петера горло перехватило от ее слов. Боже, как он любит эту женщину! В сравнении с ней Ирена — просто голодная пиранья.
— Значит, они тебе нравятся?
— Еще как! Прямо сейчас их и надену! Обожаю тебя.
— А я тебя, — выдохнул он, прижимая ее к себе.
Их взгляды встретились, и он прочитал в ее глазах ласковую иронию.
— Я знаю, что ты обожаешь, Петер Адлер.
Он засмеялся.
— Да. Но разве во мне тебе нравится только это?
— К чему ты клонишь? — насторожилась она. — Тебя что-то не устраивает?
Черт возьми, какая она, все-таки… Все время держится настороже. Почему она так не доверяет мужчинам? Надо попытаться выведать у Франца или Амелии подробности ее жизни.
Но ни за что на свете он не станет расспрашивать об этом Илону — ведь когда речь заходит о ней самой, она сразу замыкается в себе. Даже в постели, расслабленная, размягченная…
Он нагнулся, чтобы поцеловать ее, но Илона ловко увернулась.
Похоже, она чем-то встревожена. Но чем? Непонятно.
— Мы опаздываем, — сказала она сухо. — Пора ехать.
Что ее расстроило?
Петер пожал плечами и последовал за ней. Сейчас у него нет времени решать эту загадку. К тому же Илона — слишком сложная натура, и понять ее непросто. Нужна достоверная информация. И он получит ее. Сегодня же…
— Это невероятно. — Выйдя из церкви, Франц тотчас же впился шутливо-подозрительным взглядом в лицо крестной. — Что ты сделала с нашей дочкой, Илона? В последнее время она все время капризничает. А стоило тебе взять ее на руки, и малышка сразу же успокоилась.
Илона довольно улыбнулась.
— Ты не знаешь женщин, дорогой. Дело тут не во мне, а в моих новых сережках. Видишь, она с них глаз не сводит? А как ты их находишь, Амелия?
— Просто прелесть! Откуда они у тебя?
— Петер подарил. — Илона оглянулась, ища глазами возлюбленного. — Хороши, правда? Но это стразы.
— Ты уверена? — Амелия недоверчиво покачала головой. — У мамы есть бриллиантовые сережки, точно такие же, как эти. Хочешь, спросим у нее. Они с Артуром разговаривают со священником, сейчас подойдут.
— Боюсь, что ты ошибаешься, Амелия. Зачем Петеру меня обманывать? — Илона склонилась над крестницей, мирно посапывающей у нее на руках. — Правда, крошка?
— Увы, это не обо мне!
Все трое обернулись и дружно расхохотались. К ним подошла красивая полная дама — мать Амелии.
— Вот это да! — глаза Франца заблестели, и Илона подумала, что ревность Амелии была не столь уж безосновательной. — Какая легкая у вас походка, Изольда!
— О, Франц, посмотрели бы вы на меня лет… несколько назад, — вздохнула Изольда. — Нас с Амелией принимали за сестер. Впрочем, хватит болтать. Илона, отдайте внучку бабушке. Пора ехать пить чай к счастливым родителям.