— Насчет этого, пусть заткнется, — отмахнулся Андреас. — Что мы, дети малые? Тем более, Макси все равно еще не выписали, а без него мы не можем добить последнюю песню. Завтра я сам пойду и поговорю с продюсером.
— Так, Грандо, как ты все же умудрился вычислить виновного? — подытожила я. — Ведь еще вчера ты понятия не имел, кто он.
— Ну, допустим, у меня были кое-какие подозрения, — возразил тот. — Но я не был уверен, поэтому решил пока о них помолчать. Мы с моими ребятами всегда контролируем пространство вокруг студии звукозаписи, о чем ваш Леон, очевидно, не знал. Вчера он пару раз засветился буквально в двух шагах от нее. Я уже тогда понял, что это неспроста, и отправил запрос одному своему человеку. А уж когда мне пришла вся информация о нем, мои подозрения только упрочились.
— Подожди, — не понял Федерико. — Какая именно информация тебе пришла?
— Вся, — хмыкнул Грандо. — Начиная от рода деятельности и заканчивая маркой подгузников, которую он носил в детстве. Хотя, мне и первого было достаточно, чтобы упрочить свои подозрения. Он занимается музыкой, то есть является конкурентом вашей группы. А уж то, что раньше у них с Виолеттой были отношения…
— Да какие там отношения! — фыркнула я. — Подростковое увлечение — и все!
— Ладно, ладно, — уступил Грандо. — Кстати, то, что Леон пытался тебя изнасиловать, тоже не лишено под собой почвы.
— То есть? — опешила я.
— Мой человек прислал мне всю самую сокровенную информацию, в том числе, список подружек. Если эти данные достоверны, после разрыва с тобой он встречался с некой Эстреллой Иглессиас?
— Да, верно, — вмешался Федерико. — Кажется, они расстались после выпускного. Не знаю, почему.
— А я знаю, — хмыкнул Грандо. — Вы ведь в курсе, что из всех парочек, образовавшихся во время вашей учебы, семьи, впоследствии, создали единицы?
— Ну, если без преувеличений, только мы с Виолеттой, Макси и Нати, — уточнил Федерико.
— Верно, — кивнул Грандо. — А причина была довольно банальной: разрушительная сила ранней интимной близости.
— Откуда… — охнула я.
— Мои ребята сумели быстро отыскать эту самую Эстреллу Иглессиас и разговорить ее, — пояснил Грандо.
Мы молчали. Да, охранник попал в самую точку. Перед выпуском у наших однокашников началась довольно странная болезнь. Ни с того, ни с сего, девушки объявили, что быть девственницами после восемнадцати лет опасно для здоровья. А самое главное — я была бы совсем не против отдать Федерико тело уже тогда. Но ведь мой возлюбленный не такой. Его благородство родилось раньше него. Он честно перерыл весь интернет и заявил, что никакой опасности нет. А вот Диего и Людмила принципиально к его словам не прислушались. Они были первыми, кто начал интимную жизнь. Потом, наслушавшись их рассказов о том, как было здорово, на этот шаг решились Камилла и Бродвей. За ними — Марко и Франческа. Даже Андреас и Эмма не стали исключением. Глядя на счастливых друзей, Леон начал завидовать и убеждать Эстреллу последовать их примеру. Но та оказалась более правильной и не спешила. А на выпускном балу как-то внезапно передумала. На той единственной встрече выпускников, на которой были мы с Федерико, она особо об этом не распространялась. Сказала только, что очень о произошедшем сожалеет и хотела бы все вернуть.
Да, помнится, и мы с Федерико, в ту ночь, были буквально в шаге от запретной черты. Ну, как запретной? Папа с Аврелией, похоже, сами не имели ничего против. Один позволил мне остаться ночевать у своего тогда еще возлюбленного. Вторая допустила, чтобы мы заперлись в его комнате. Да и выпитое шампанское свое дело сделало. Но даже все это не отодвинуло на задний план благородство Федерико. Он продолжал трепетно заботиться обо мне, поэтому почти в последний момент (мы уже катались по кровати, борясь с одеждой друг друга) отстранился, сказав, что мы не должны быть такими, как все. Леон, очевидно, так не сделал.
— И что же она рассказала? — подал голос Федерико. — Мы знаем, что у них что-то было после выпускного, но в подробности Эстрелла не вдавалась.
— Правильно, — кивнул Грандо. — Потому что хвастать было нечем. Весь выпускной вечер Леон усердно подливал ей шампанского, а потом почти потащил в заранее забронированный номер в отеле. Она, бедняжка, даже сопротивляться не могла. А сама, так сказать, интимная близость обернулась для Эстреллы сущим кошмаром. Видимо, ваш Леон очень сильно возбудился, потому что был с ней груб. Он терзал ее всю ночь самыми разными способами, слушать о которых, я так думаю, вам ни к чему. Короче, парень причинил Эстрелле столько боли, что она лишь через несколько лет решилась попробовать снова, уже со своим теперешним мужем.
— Ничего себе! — констатировала я с отвращением. — Даже спрашивать не буду, что же Леон с ней делал! Бедная Эстрелла!
— И это еще не все, — вяло продолжил Грандо. — Похоже, у Леона предрасположенность к грубому сексу. Один мой приятель-журналист сообщил, что его начальство несколько раз запрещало печатать статьи о том, как он обошелся в постели с очередной фавориткой. Но вот, пять лет назад одна из них забеременела. Шумиха Варгасу была не нужна, поэтому он на ней женился. В период семейной жизни, он много раз буквально насиловал бедную девушку, поэтому она от него и сбежала. Конечно, Леон тут же бросился изображать из себя жертву. Дескать, смотрите: я — отец-одиночка, брошенный женой. Только это все неправда. Исходя из таких его привычек, неудивительно, что он попытался взять Виолетту силой. А тут еще и крутился неподалеку от студии звукозаписи, где работал Федерико. К тому же, он явно пытался сделать так, чтобы его не увидели. Нормальные люди так не ходят. Тогда я раздобыл его отпечатки пальцев и отправил своего человека в автосервис. Короче, Федо, на капоте твоей машины его пальцы. И сегодня днем я тоже засек его возле студии. Все сходилось.
— А как ты узнал, что он ночевал у бывшей тещи? — полюбопытствовал Андреас.
— И почему эта женщина не выставила его за порог после всего, что он сделал с ее дочерью?! — гневно подхватил Деметрио.
— Я установил за ним слежку, — пояснил Грандо. — А заодно выяснил, что ваш Леон — еще большая свинья, чем уже было описано. Он угрожал запретить бывшей теще видеться с внуком.
— О, господи! — охнула Марита.
— Вот и я о том же, — кивнул Грандо. — Еще один мой человек выяснил, что эта сама теща — знахарка, а тут уже ничего не стоило сложить два и два. Мы с Федерико к ней и поехали.
— Вот только не думали, что она сразу начнет махать ножом, — добавил Федерико. — Скорее всего, это Леон внушил ей, что мы едем навредить.
— Да уж, — согласился его приятель. — И не думали, что он посмеет вломиться в ваш дом. И уж конечно, я не рассчитывал на такую самоотверженность со стороны Виолетты.
Тут он вдруг вежливо склонил передо мной голову и добавил:
— Прими мои извинения. Я тебя недооценивал.
— Издеваешься? — хмыкнула я.
Но взгляд Грандо был абсолютно серьезен. Не издевается.
— А что, собственно, произошло с твоими охранниками? — решила я сменить тему. — Почему они не вмешались?
— Теща Леона призналась, что, помимо яда, он взял еще огромную дозу снотворного. Скорее всего, добавил его в бутылку с водой, которую они держали в тени деревьев, чтобы не нагрелась. Кстати, он, также, добавил яд в бутылку Федерико. Мои ребята заметили, что тот беседовал с барменшей, у которой Энрике всегда и берет напитки для всех. Подготовился, гад.
За столом снова воцарилось молчание. Мы все просто сидели и удивлялись жестокости Леона. Поразительно, насколько люди могут быть хладнокровными. А мы-то думали, что знали его раньше…
— Как бы то ни было, — подытожил Андреас, — но вы все же сумели выпутаться. Ваша любовь прошла через еще одно испытание. И всегда пройдет.
— О, кстати, звучит, как тост! — подхватил Грандо, поднимая бокал. — Давайте выпьем за большую и чистую любовь, которую ничто в мире не способно разрушить! За вас, Федерико и Виолетта Дельяно! И за ваших детей!