- О, прости. Я напугал тебя?
- Не волнуйся. Все бывает. Мы, кстати, скоро приземляемся. Пристегни ремень.
Я послушно сделал так, как она сказала, и посмотрел по сторонам. Никто, вроде бы, не заметил моего стона, кроме Виолетты.
Нет, ну приснится же такое! Что это, вообще, со мной было?! Нет, конечно, я не желаю никому из ребят смерти! Ни в коем случае! От одной мысли о том, что мне могли понравиться приснившиеся зверства, по спине побежали мурашки. Нет, я бы никогда так не сделал! Я не желаю ничего плохого ни Камилле, ни Бродвею, ни Франческе, ни Напо, ни Брако, ни даже Леону. Хотя, признаться, врезал бы хорошенько двоим последним. Но это – все, на что я способен! Убить… Да никогда в жизни! Нет, это был просто сон! Всего лишь очень и очень жестокий сон!
И тут, меня как будто обухом по голове ударило. В одну секунду я осознал, что, когда мы с мамой переедем, я буду еще чаще видеть Леона. А ведь нервы у меня не железные. В один прекрасный момент, я точно дам ему в морду! А что тогда подумает обо мне Виолетта? Ведь она, наверняка, до сих пор любит своего бывшего. Да однозначно! Любовь так просто не убьешь. Если я влезу в драку с Леоном, Виолетта меня просто возненавидит…
Да что же это такое?! С какой стороны не посмотри, отовсюду угроза испорченных отношений с подругой! Если она узнает о моих чувствах, подумает, что я врал все время и возненавидит. Если я ударю Леона, тоже возненавидит! А у меня, между прочим, руки чешутся, как подумаю об этом уроде! И что делать?!
Ох, ладно, эти проблемы я тоже буду решать по ходу возникновения. Сейчас просто порадуюсь тому, что буду так близок к Виолетте. А Леон… Может быть, к концу каникул, у меня малость поубавится пыла. Буду очень надеяться на это, а иначе – ему не жить!
====== Глава 16 ======
Моя мама встретила нас в аэропорту. Мы загрузились в нашу машину и минут через сорок уже подъезжали к дому. За время моего отсутствия он почти не изменился. Те же клумбы с цветами, те же стены, окрашенные в бежевый цвет…
Да и ступив внутрь, я понял, что здесь тоже почти все по-старому. Только вот кое-какие мелочи типа ваз и фотографий в рамках моя мама уже уложила в коробки, которые стояли возле двери.
- Это вы заберете с собой, – сказала она, проследив направление моего взгляда. – Только в аэропорту скажите, чтобы были поосторожнее. Все-таки, там хрупкие предметы.
- Не волнуйся, Авра, – успокоил ее синьор Кастильо (Аврелией он звал ее только за глаза). – Все будет в лучшем виде. Пойдем, поговорим.
Они ушли в столовую, а мы с Виолеттой переглянулись и одновременно тихонько захихикали.
- Нет, ну ты видел?! – веселилась моя подруга. – И он еще возмущается, что у нас с тобой секреты!
- Точно! – подтвердил я. – Ну, что, пойдем, я покажу тебе свою комнату?
Все еще посмеиваясь, мы поднялись наверх. Открывая нужную дверь, я совершенно не стеснялся. То есть, не скрою, после того, как я в первый раз вернулся из Буэнос-Айреса, очень много рисовал, и все стены у меня в комнате пестрели изображениями Виолетты. Но перед этим отъездом я их снял и убрал в ящик стола. Как чувствовал…
Таким образом, входя в мою тихую обитель, Виолетта не увидела ничего из ряда вон выходящего. Не было ни одного признака, изобличавшего мои настоящие чувства к ней. Даже фотографии на моем комоде не могли об этом сказать. В рамке стояла лишь одна фотография с участием Виолетты. На ней были изображены все ребята из компании моей подруги… Ну, то есть из бывшей компании.
- Присаживайся, – сказал я.
Виолетта села на край кровати, оглядываясь по сторонам. Я же достал из-под этой самой кровати большой чемодан на колесиках и начал собирать ту одежду, которую не стал брать с собой раньше. Конечно, моя подруга немедленно встала и взялась помогать. Но дело в том, что на дне каждого ящика комода у меня спрятано то, что я называю «секретными вещицами». Я эти самые вещицы храню, но мама об этом не знает. С этого и началась наша беседа.
- Что это? – поинтересовалась Виолетта, обнаружив одну из таких вещиц – мой старый безнадежно сломанный мобильник.
- А ты как думаешь? – рассмеялся я. – Сотовый телефон, разумеется.
- Хорошо, я знаю, ЧТО это, – отмахнулась Виолетта. – Мне непонятно, как он здесь оказался!
Я взял у нее мобильник и повертел в руках. Обычный кнопочный телефон с черным корпусом, который был сплошь поцарапан и вообще, поврежден. Название фирмы-производителя было стерто настолько, что уже никак не угадывалось, половина кнопок держалась на честном слове, а на другой половине надписи были почти стерты. Безжизненно темный дисплей же рассекала большая трещина, которая, в конечном итоге, и стала причиной «смерти» мобильника.
- Ну, здравствуй, друг мой электронный, – пробормотал я себе под нос. – И сколько же мы с тобой натерпелись…
- Ты говоришь с телефоном? – захихикала Виолетта.
- Не смешно, – парировал я, даже не улыбнувшись.
- Почему? – сразу посерьезнела моя подруга.
- Это – мой первый телефон, вот, почему!
- Я не понимаю. Он ведь сломан, правда?
- Ну, да.
- Так почему ты его не выбросил? Забыл?
- Нет, Вилу, – вздохнул я. – Не забыл.
- Тогда почему…
- Ладно, – решил я. – Давай присядем.
Мы опустились на кровать. Виолетта непонимающе смотрела на мобильник в моих руках.
- Так вот, – неуверенно начал я. – Думаю, будет лучше, если я расскажу тебе всю историю этого телефона. Тогда ты все поймешь.
Виолетта лишь смотрела на меня с нарастающим любопытством. Я бессознательно провернул мобильник между пальцев и начал рассказ:
- Мама подарила мне этот телефон на десятый День Рождения. Я ходил с ним три года, наотрез отказываясь от нового. Еще бы! Ведь мы с ним столько пережили… Вот, к примеру, эту глубокую трещину вдоль корпуса мобильник получил в моей первой серьезной драке с мальчишкой из параллельного класса. Он издевался над одной первоклассницей, и я решил вмешаться. Это произошло через две недели после того Дня Рождения. Но настоящие испытания были впереди. Через год я попал в достаточно серьезную передрягу и выбрался живым только благодаря мобильнику.
- А что случилось? – спросила Виолетта с тревогой.
- Ну, ты же видела мою маму?
- Видела.
- Вот, сколько ты бы ей дала лет?
Виолетта помолчала, очевидно, вспоминая лицо моей мамы. Красивое и совсем не старое лицо, между прочим. С озорными зелеными глазами и обрамленное длинными черными, как у меня, волосами.
- Ну, где-то двадцать семь-двадцать восемь, – произнесла, наконец, Виолетта неуверенно.
Она еще пару секунд подумала и уже тверже добавила:
- Но не больше тридцати, однозначно.
Я кивнул, ни капли не удивившись. Именно так отвечали все, кто когда-либо видел маму.
- В сентябре ей исполнится тридцать девять лет.
- СКОЛЬКО?! – поперхнулась воздухом Виолетта. – Нет, ни за что не поверю!
- Тогда спроси у нее, – улыбнулся я. – Или у своего отца – он точно в курсе.
- Тридцать девять… С ума сойти! Она ведь красивая, как… как…
«Как ты!» – хотелось сказать мне, но я сумел сдержать эти опасные и даже губительные для нашей с Виолеттой дружбы слова, и просто рассмеялся.
- Вилу, давай не будем углубляться в подробности! Я тебе вообще-то историю мобильника рассказываю!
- Ох, ну да! – опомнилась моя подруга. – Так что это за переделка, в которую ты попал?
Я перестал смеяться, снова уставился на телефон и продолжил:
- Так вот. Маме тогда было тридцать четыре года, но выглядела она, максимум, на двадцать пять. Один бизнесмен принял ее на работу в качестве личного секретаря. Поначалу, он довольно неплохо к ней относился, да и платил хорошо. Потом как-то раз он вызвал ее к себе и… ну, начал приставать. Мама едва вырвалась и тут же написала заявление об уходе.
А потом, они с Германом обсуждали этот инцидент по телефону, и он предложил маме заявить в полицию о попытке изнасилования. Тогда это казалось неплохой идеей. То есть, в тюрьму этого гада, может, и не посадили, а вот по судам бы вдоволь потаскали. И, наверное, впредь, он бы десять раз подумал прежде, чем приставать к секретаршам. Но все вышло совсем не так. Мама и Герман недооценили этого самого бизнесмена. Когда он получил первую повестку, тут же поднял документы, откуда, я думаю, и узнал о моем существовании. Нанял пару крепких ребят, ну и…