Наконец, исчезли все границы, кроме, разумеется, той, до которой мы еще не доросли. Ну, это понятно. Зато поцелуй стал настолько жарким, что у меня закружилась голова. И это не имело никакой связи с недавним сотрясением мозга. Нет. Это головокружение походило на полет. Такая легкость во всем теле…
Мы не могли прервать поцелуй – слишком долго его ждали. Казалось, он никогда не закончится, и, клянусь, я был бы не против. Мы не переставали целоваться до тех пор, пока не почувствовали нехватку воздуха. Я забыл, как дышать, но все-таки нежно отстранился. То есть, даже не отстранился, а просто разъединил наши губы. Но мы по-прежнему не могли выпустить друг друга из объятий. Время, на протяжении которого мы были вынуждены себя сдерживать, не давало этого сделать. Мы так мечтали об этом, но так долго не могли осуществить, что теперь не хотели ничего, кроме как вечно находиться в объятиях друг друга…
- Если ты и сейчас начнешь выдумывать себе всякую ерунду, я тебя убью! – выдохнула Виолетта мне в губы.
- Я идиот! – прошептал я.
- Еще какой! – рассмеялась Виолетта. – Итак, на этом наша история заканчивается?
- Нет, Вилу, – покачал головой я. – Все только начинается! Только начинается…
Моя единственная любовь нежно улыбнулась и прильнула ко мне. И в этот миг я чувствовал, как боль, испытанная мною ранее, растворяется в счастье… Вся, без остатка. Что ж, будем надеяться, что она больше не тронет мою душу…
- Я люблю тебя! – сорвалось с моих губ.
- Я тебя тоже! – шепнула в ответ Виолетта.
Я потянулся, чтобы снова ее поцеловать, но тут в открытое окно внезапно влетел сильный порыв ветра. Странно, сегодня его, вроде, вообще, почти не было. Мы с Виолеттой переглянулись и одновременно вздохнули. Снова объятия. Но теперь уже нет на свете ничего, кроме моей любимой девушки, нашего счастья и наших эмоций от прикосновений друг к другу… Никакой боли, никаких душевых терзаний… Только положительные чувства…
А ветер все так же дул в мое окно. И он не просто дул. Нет. Этот ветер, словно, шептал что-то, только ему одному понятное. Но, в объятиях возлюбленной, я даже это, кажется, понял. Даже этот неразборчивый шепот ветра. В каждом его дуновении мне почему-то слышалось: «Вы, наконец-то, вместе! Любите и берегите друг друга!». Примерно, так. Или я просто с ума сошел от счастья…
- Ты слышишь? – неожиданно спросила Виолетта.
- Что именно? – не понял я.
- Этот ветер, – шепнула девушка. – Я, должно быть, с ума сошла, но он как будто…
- Шепчет о чем-то? – с улыбкой спросил я.
Что ж, значит, я не сошел с ума. Во всяком случае, не я один.
- Ты тоже слышишь? – удивилась Виолетта. – А тебе не кажется, что этот самый ветер… он как будто говорит с нами?
- Он, словно, шепчет нам о нас, – добавил я. – Кажется, мы оба сошли с ума, Вилу!
- Да, – улыбнулась девушка. – Возможно. Но мне это нравится!
- Мне тоже!
С этими словами, я снова нежно поцеловал в губы свою единственную любовь. На этот раз, поцелуй изначально был смелым и головокружительным. Я вложил в него всю свою любовь, а Виолетта – свою. И неважно, что в любую минуту сюда могут наведаться мои родственники или, и того хуже, Герман. Главное, что мы, наконец-то, вместе, и не хотим прерывать поцелуй… А ветер все шептал и шептал, прося нас беречь друг друга… Но меня и уговаривать не нужно. Виолетта – мое сокровище, от которого я не желаю отдаляться. Да, я всегда буду носить ее на руках! Всегда, и вовсе не потому, что слышал этот шепот. Нет. Потому что люблю. Люблю так, как только можно любить кого-то…
Может быть, именно любовь заставила нас услышать в дуновении ветра некий шепот. Не знаю. Да и без разницы. Мы его слышали, и слышали вместе, а значит – все будет хорошо!
====== Эпилог ======
- Мама! Эст! Папа пришел!
В следующую секунду, ко мне подлетел темноволосый кареглазый мальчишка и тут же прыгнул на руки. Мой пятилетний сын Луис всегда так встречал меня.
- Привет, сынок! – воскликнул я, чмокнув его в смуглую щечку. – Как дела?
- Мы с Эстебаном решили создать музыкальный дуэт! – с энтузиазмом затараторил мой сын. – Назовемся «братья Дельяно»!
- Здорово! – улыбнулся я. – А свою будущую сестренку в коллектив возьмете?
- Ну, какие же это тогда будут «братья», пап? – удивился Луис.
- А вы назовитесь просто «семья», – посоветовал я.
- Классно! – вскричал мой сын.
Я отпустил его, но тут же был обхвачен за ноги трехлетним малышом, похожим на меня, как две капли воды. Это и был Эстебан – мой младший сын.
- Папа! – кричал мальчик, пока я брал на руки и его тоже.
- Привет, малыш! – поздоровался я с сыном.
Пока я целовал его в щеку, Луис взволнованно приплясывал вокруг и кричал брату:
- Эй, Эст! Мы назовемся не «братьями, а «семьей»! У нас ведь скоро будет сестренка! А мы и ее возьмем, потому что она будет петь, как мама! И обязательно станет такой же красивой!
- Откуда ты знаешь? – рассмеялся Эстебан.
- Ну, мы ведь с тобой похожи на папу! – рассудительно заметил его брат. А значит, сестренка будет похожа на мамочку!
Смеясь над логикой сына, я отпустил Эстебана и взъерошил волосы на головах обоих. А Луис все тараторил:
- Сестренка непременно полюбит музыку и будет петь с нами!
- Думаю, ей это понравится! – вмешалась появившаяся из столовой женщина. – Она уже сейчас начинает сильно толкаться, услышав музыку!
Ее волосы цвета спелой ржи были собраны на бок при помощи розовой атласной ленты, а карие глаза с любовью на меня смотрели. Естественно, это и была моя жена, мать моих детей, самая красивая и самая лучшая на свете, моя единственная любовь, Виолетта Кастильо. Ну, точнее, она, уже без малого шесть лет, как Виолетта Дельяно.
- Привет, милый, – улыбнулась моя жена, подходя. – Как прошел день?
- Скучно, – признался я, целуя ее в уголок губ. – Репетируем, готовимся к концерту.
Дело в том, что нам с Макси и Андреасом неделю назад предложили дать концерт на главной площади Буэнос-Айреса. Такую возможность нельзя упускать. Ах, да! Я и забыл сообщить, что мы с ними образовали нечто вроде трио. И, вроде бы, что-то даже получалось.
Я погладил округлившийся животик Виолетты, где уже восьмой месяц жила наша будущая дочь, и обратился к мальчикам:
- Ну, что? Бегите, одевайтесь. Вы ведь помните, что сегодня за день?
- Вторая пятница месяца! – прыгая на месте от радости, завопил Луис. – День семейного ужина!
- Точно, – кивнул я. – И давайте не будем заставлять всех ждать.
- Пошли, Эст, – позвал брата Луис, и мальчики убежали наверх.
Виолетта перевела взгляд на меня и тихо спросила:
- Очередной сумасшедший вечерок?
- О, да! – рассмеялся я и поцеловал ее в губы.
Даже десять лет спустя, мой организм все еще реагировал на такие соприкосновения фонтаном чувств и химическими реакциями. Напрасно я боялся, что со временем чувства сойдут на нет. Они лишь крепли с годами. И, честно говоря, у меня есть сильное подозрение, что это не изменится даже через пятьдесят лет.
Итак, после этого поцелуя, мы с Виолеттой тоже начали собираться – не стоило заставлять семью ждать. Ах, да! Совсем забыл рассказать об этой традиции! В общем, каждую вторую пятницу месяца мы собирались вместе. Мы – это не только конкретно наша семья. Имеются в виду те, кто дорог нам больше, чем кто-либо. Ну, во-первых, это наши родители. То есть, моя мама, Герман и их новые семьи. Да, да, оба уже женились! Герман и Анжи сыграли свадьбу восемь лет назад, и сейчас воспитывают шестилетнего сына, Бернардо. А моя мама вышла за… Пабло. Детей у них, правда, нет, но живут, вроде, хорошо на протяжении последних семи лет.
Итак, во-вторых, это наши общие друзья, которые лично для меня давно стали членами семьи. То есть, это, конечно, Энрике, Деметрио и Росанна. За прошедшие годы эти трое тоже обзавелись семьями. Женой моего старшего друга стала медсестра студии, Карла. И уже довольно давно. В этом году их сын и мой крестник пойдет в первый класс. Энрике очень хотел назвать его моим именем, но я сказал, что нас будут путать. Однако, мой почти-брат (да, я до сих пор его так называю) все равно дал сыну такое полное имя: Дамиан Федерико Марроне. Я долго смеялся, увидев свидетельство о рождении крестника.