Она пыталась мыслить рационально. Если бы она желала сейчас именно этого, это могло бы и произойти с ней. Она начала желать и умолять о том, чтобы все вернулось на круги своя. Она закрыла глаза и поняла, что если это сработает, то она волшебным образом материализуется перед всеми. Ее паника начала нарастать.
— Надо пойти куда-то, — пробормотала она сама себе, — и побыть одной.
Она ринулась в туалет. Вбежав в комнату, она услышала голоса, но попыталась их проигнорировать, вбежала в пустую кабинку.
Вдох, затем выдох, она закрыла глаза, потом сжала их со всей присущей ей силой.
— Я хочу…я желаю, чтобы я снова стала видимой, — она открыла глаза.
Посмотрела на свои ноги, но их все также не было.
В ее горле стал образовываться узел, сердце забилось в панике. Что, если она останется такой? Что если…нет! Она была в ситуациях и похуже. Черт, да ее похищали и приковывали к стулу, и она выжила. Внезапно, в ее голове снова возник вопрос по поводу ведьм. Она пошевелила пальцем.
— Включи видимость. Включи мою видимость.
Но ничего не произошло.
— Что же я наделала? — спросила она, сглатывая ком в горле.
Она начала плакать.
— Кто-нибудь может мне помочь? Пожалуйста! — прошептала она, прислонившись к двери кабинки.
— Даниэль, — прошептала она имя отца, хотя знала, что вероятность его прихода была мала.
— Ты можешь мне помочь, пожалуйста, помоги мне.
— Думай в себе, — сказал голос.
У нее перехватило дыхание, когда она поняла, что это был не просто какой-то голос, а голос ее папы, Даниэля.
Она оторвалась от двери и увидела его смутное присутствие, он материализовался между дверью ее кабинки и стеной.
— Думай об этом. Делай это в своей голове.
— Как?
— Думай о том, что это. В своем сердце. У тебя есть власть, — говорил он, уже намного отдаленный.
— Нет, — прошептала она, но он уже испарился.
Вытирая слезы, она сделала то, что он сказал. Она сосредоточилась, пытаясь материализоваться. Физически.
Снова открыв глаза, совсем не убежденная, что она смогла бы что либо сделать, она сосредоточилась. Она открыла один глаз, и посмотрела вниз. Ее ноги никогда не выглядели такими красивыми.
— Спасибо! Спасибо!
— За что? — спросил кто-то, в кабинке, смежной с ее.
Но Кайли была слишком взволнована, что перестала быть невидимой. Она вышла из кабинки, пытаясь не прыгать от счастья, когда увидела Стива и Перри, стоящих около писсуаров. Их нежные попки были видны из под спущенных вниз, джинсов.
Она услышала звук стремящейся вниз воды. Он наполнил ее уши. И этот звук был не из приятных. Ее лицо стало помидорного оттенка. За ее спиной открылась дверь кабинки.
— Что ты делаешь в мужском туалете? — спросил кто-то.
Стив, у которого до сих пор были спущены джинсы, повернулся к ней. Да, именно повернулся. Полностью. Кайли быстро закрыла глаза своими руками.
— Я ничего не вижу, клянусь.
Ну да, она сделала это больше из-за того, что не хотела показывать свое красное лицо.
— Какого черта? — зарычал Стив.
Вместе с Перри, который, кстати, громко смеялся, они начали застегивать свои молнии на джинсах.
— Я сожалею, — прошептала она, убрав одну руку от лица и пытаясь нащупать ручку от двери.
Но она ударилась в стену. Перри снова засмеялся.
— Мы все убрали наших дружков, так что можешь открыть свои глаза.
Что она и сделала, но она упорно отказывалась смотреть на кого-либо из них. Своих друзей! Она выскочила оттуда, желая, чтобы она успела скрыться быстрее, чем они сами выйдут. Слишком поздно.
Холидей заметила ее. Также, как ее мама и Джон. Все втроем поспешили за ней. Холидей уставилась на нее широко раскрытыми глазами, в которых было столько вопросов…на которые у Кайли не было ответов.
— Это же был мужской туалет, из которого ты только что вышла? — спросила ее мама, в голосе которой было раздражение, но все же, больше всего — беспокойства.
Джон подошел сзади и опустил свою руку на ее талию.
То, как он до нее до касался, вызывало у Кайли мысли об их сексе. Она была уверена, что именно этим они все время и занимались.
Потом она увидела его. Отчетливо, в своей голове. Все! Довольно!
— Ты в порядке? — спросила ее мама, — Ты красная, как свекла.
— Да, — пискнула Кайли.
Она отталкивала возникший образ голых тел, прежде чем она бы пожелала снова оказаться невидимой.
— Ты была прямо так, — сказала мама, с мягким нагоняем в голосе, — я повернула голову, а ты вышла оттуда, как раз тогда, когда мы обернулись.
Кайли открыла рот, чтобы сказать хотя бы что-то в свое оправдание, или перевести разговор на другую тему, но она не могла сказать ни слова.
— Ты не поворачивала свою голову, а лизалась с этим идиотом, — сказала она, вздохнув, и попытавшись замолчать, но ее просто распирало — Ты спишь с ним, не так ли? Ты сама читала те секс-брошюрки, которые все время давала мне?
Ее мама ахнула, ее лицо стало бледным. Так что, способность Кайли краснеть она явно переняла не от нее.
Ее мама открыла было рот, чтобы что-то сказать, а точнее, отругать ее, но ничего не вышло. Они не сказали друг другу ни слова.
Джон откашлялся с укором на лице. Кто, черт его возьми, дал ему право прочищать горло в таком тоне?
— Кайли, это было не очень приятно услышать.
— Ты имеешь в виду свой поцелуй? — спросила она, — Потому что, честно говоря, я не сказала бы, что это было приятно. Это было, на самом деле, весьма неловко.
Тогда Холидей, наконец-то, приобрела голос. Кайли была рада вмешательству, но только не с этим профаном с ее матерью.
— Я действительно думаю, что мы должны выйти, — сказала Холидей.
— Я тоже думаю, что девушка нуждается в разговоре, — ответил Джон.
Позвоночник Кайли натянулся, как струна. И будь она проклята, она чувствовала, как в ее рту растут клыки. Ее эмоции настолько были не стабильны, что она не могла определить, что же она чувствовала в ту или иную секунду.
Кроме того, что голодна. Она хотела крови. Как он посмел вообразить себе, что имеет право ее отчитывать?
— Я надеюсь, что ты богат, потому что, это единственная причина, которую я могла бы себе представить, почему мама захотела бы быть с тобой.
Ее мам ахнула, также, как и Кайли. Почему она только что сказал это? Черт, ей нужно было уйти. Что с ней? Невидимость повредила ее мозгу? Или вампиризм делал ее такой же импульсивной, как и Деллу?
— Ты ведешь себя довольно грубо, юная леди, — сказал он, посмотрев на ее маму.
— Она не хамила! — прозвучал глубокий голос, за спиной Кайли.
Голос наполнил все вокруг, но Кайли не была совсем уверена, что узнала его, поэтому повернулась, чтобы столкнуться с говорившим.
Вот черт, что может быть еще хуже?!
— Мне довелось быть свидетелем. И, честно говоря, я согласен со своей дочерью. Это было неуместно.
Ее отчим посмотрел на мать Кайли суровым взглядом.
Лицо ее мамы стало красным, краснее, чем у Кайли, но это было не смущение. Она была в бешенстве!
— Как ты смеешь говорить мне, что уместно, а что нет?! — начала свою тираду мама Кайли.
На лице отчима был стыд. Он посмотрел на Кайли.
— Я не знал, что Кайли была там. Я бы не стал делать этого, если бы знал. Я извинился сто раз. Но второй раз…
— Давайте выйдем и прогуляемся, — сказала Холидей, снова.
Но никто не сделал ни шагу.
Кайли понадобилось примерно секунда, чтобы понять, о чем говорил ее отчим. Она открыла рот, чтобы сказать, но что? Не волнуйся, папа, мама, что я знаю о той молодой шлюшке, которая резвилась на моем отце в центре города?
Нет, это звучало совсем некрасиво. Так что она закрыла свой рот и начала молиться на чудо, потому что только она могло бы сейчас исправить весь этот беспорядок.
— Что ты видел? — спросила она, севшим голосом.
И этот вопрос звучал как самый лучший вариант. Вина трепыхалась в груди Кайли. Но почему? Она же испытывала неприятные эмоции. Она же была права, что не рассказала об этом своей матери?