Вместо ответа русскоговорящий Шварцнеггер полез в карман, извлек оттуда небольшой планшет с диагональю экрана не больше семи дюймов и начал тыкать в него грубым пальцем. Я сразу представила себя на месте компьютера и поняла, что мне бы такое обращение жуть как не понравилось. Но планшет, видать, был не настолько привередлив, так как через небольшой промежуток времени ответил на запрос. Мужик кивнул сам себе и возвестил «в зал»:
— Да, есть такой. А как твоя организация называется?
— Я не понимаю… Вы кто вообще?
Человек приподнял лицо от экрана и дал косяка в сторону специалиста по потустороннему. Причем такого косяка, что второй тут же заговорил:
— Общественная группа «Охотники за привидениями», московское подразделение.
— Руководство у тебя есть? Кто твой начальник?
Ткаченко, покраснев то ли от злости, то ли от нелепости ситуации, назвал имя. Мужчина тут же кинулся кому-то звонить, а выяснив, что парень является тем, за кого себя выдает, отложил телефон и обратился теперь ко мне.
— Культуролог, значит? — Я молчала. — Ну-ка, ответь мне, барышня, что ты можешь сказать об этих стенах? — кивнул он на роспись.
— Сначала скажите, кто вы такой, — грозно ответила я, глядя ему прямо в глаза.
Игра в гляделки длилась долго, но я выдержала. Знала я такую породу людей, они уважают лишь тех, кто может им противостоять. Или хотя бы пытается.
— Майор Смирнов к вашим услугам.
— Полиция? — уточнил Ткаченко. — Что, призрак уже кого-то убил?
— Вижу, вы любитель пошутить, — недовольно молвил мужчина, — а я вот не любитель шуток. Это понятно?
— Если не полиция, то откуда вы? Из спецслужб?
— Из спецслужб, — кивнул он, раздражаясь все сильнее. — Вопросы я тоже не люблю. Так что давайте сменим их на рассказы. Ваши, — со значением посмотрел он на меня, — рассказы.
Намек я поняла и повторила все то, что уже говорила Анатолию.
— Ага, ясно. А вот скажите мне… Анна. Вы заметили колонны перед входом в здание?
— Разумеется.
— Что вы можете о них сказать?
— Обыкновенные колонны дорического ордера, — пожала я плечами. — Чего о них говорить?
— Ага.
Удовлетворенно кивнув, майор таинственных служб вновь погрузился в свой планшет. Пока он что-то там «натыкивал» пальцем, мы стояли и безропотно ждали.
— Действительно, — наконец изрек Смирнов, немного, как мне показалось, обрадовавшись.
Я разозлилась.
— Я не поняла, вы что, нас проверяете?
— Приходится, — вздохнул майор. — Много сюда разной шелупони таскается. Лишь бы им в игры поиграть, роли на себя примерить. Одни привидений ловят на сломанный радиоприемник, другие подворовывают по мелочи. Хотел знать, с кем имею дело.
Сказать, что я обиделась, когда на меня едва не повесили ярлык воровки (про поимку призраков на сломанный приемник намек был явно на Анатолия), — это не сказать ничего, и все же выражать свое возмущение я не стала. Спросив у Ткаченко, не нужна ли я ему больше, и получив отрицательный ответ, я молча, не глядя на Смирнова, удалилась из зала.
— Кто он такой, чтобы задавать мне вопросы? — возмущалась я, провожая Галину Викторовну до ворот: она уезжала к родственникам на свадьбу. — Сам-то он показывал вам свои документы?
— Показывал, — закивала вахтерша. — Мне и звонок про него был от ректора института. Он и там засветился и требовал полный доступ ко всему. Мне было велено обхаживать. Но так как я уезжаю, обхаживать придется, деточка, тебе.
Я горестно вздохнула, затем вспомнила о христианском смирении и поняла, что мне ничего иного не остается, как отыскать огромный его запас в глубинах моего богатого сердца.
— Вы на такси? — чтобы сменить тему, спросила я.
— Нет, куда ж мне, старой бабке… Тут автобусная остановка неподалеку. До Подольска доеду, на вокзале на электричку и сразу до Серпухова. А там уж встретят.
— Хорошо, — кивнула я.
— Я номер телефона своего оставила тебе на столе, звони, если будут вопросы.
— Позвоню.
Мы встали возле ворот, я уже раскрыла уста, чтобы попрощаться и пожелать веселого праздника, но Сударышева меня опередила.
— Слушай, Анечка, я вижу в тебе… как бы это… беспокойный дух. Точь-в-точь как у того самого Мамонова. Так вот, с такими, как этот, — она показала глазами на покинутый нами дворец, — лучше не ссориться. Он погундосит-погундосит да уедет. А коли что… так тебе всю жизнь расхлебывать. Поняла?
Несмотря на то что я ничего не поняла, я все-таки кивнула. Тогда Галина Викторовна перекрестила меня напоследок и, распрощавшись, бодро зашагала по дороге в сторону невидимой мне остановки.