– Что же получается? – воскликнул ДозирЭ. – Если злой дух, гаронн с которым сражался Тафилус, получил ранение и истекал кровью, значит, он уязвим и, несомненно, состоит из плоти и крови.
– Точно так, – подтвердил с улыбкой Идал.
– В этом случае, – вступил в разговор девросколянин, схватившись за рукоять меча, – этому призраку придется встретиться со мной снова. И, клянусь Божественным, на этот раз он не отделается только ранением…
Ночью того же дня, когда солнце опустилось, три товарища притаились в той зале, о которой говорил Идал. Они не жгли факелов и не разговаривали друг с другом, а только молча ждали, почти не дыша, стараясь не бряцать оружием. Послышался неясный звук. Внезапно одна из стен помещения отошла с шумом в сторону, и в образовавшемся проходе показался уже знакомый авидронам призрак. Он вышел на середину залы и остановился. Немного постояв, вдруг издал глухой и протяжный стон, от которого у воинов побежали мурашки по телу. Еще долго по лабиринтам галерей гуляло звучное эхо. Призрак прислушался, остался, видимо, доволен произведенным эффектом и опять начал стенать. Эхо вновь долго разгуливало по хмурым сводчатым помещениям дома.
– Вперед, авидроны! – вдруг вскричал Идал.
Все трое выскочили из укрытия и бросились к призраку. Существо метнулось в сторону, но остановилось, заметив, что окружено со всех сторон. Тафилус первый подскочил к нему и замахнулся тяжелым мечом.
– Пощады! – вдруг человеческим голосом взмолилось существо.
Тафилус оторопел и замер с занесенным мечом в руке.
Через несколько мгновений уже пылали факелы. Перед авидронами стоял на коленях обычный человек, скинувший со своей головы черную накидку из легкой полупрозрачной ткани. Это был мужчина пятидесяти лет, абсолютно лысый, но с аккуратной иргамовской бородкой. На одной его руке и запястье крепилось жуткое оружие-наруч: железная звериная семипалая лапа.
– Кто ты такой? – грозно спросил ДозирЭ, размахивая перед носом пленника клинком боевого кинжала.
– Я хозяин этого дома и этого поместья. Меня зовут Бермуд. Мои предки были авидронами, и я никогда не желал зла воинам Инфекта.
– Зачем же тебе понадобилось, Бермуд, выдавать себя за гаронна?
– О славные воины! Простите меня, если сможете. Не желая принести вам зла или какого-нибудь ущерба, я хотел только, чтобы ваш отряд покинул этот дом. Когда армия Хавруша отступала, в моем доме спрятали великую статую Слепой Девы из Масилумуса. Воины Тхарихиба наказали мне ценой собственной жизни защищать эту святыню.
Авидроны удовлетворились ответом и повели Бермуда к начальнику отряда. Айм выслушал историю о том, как хозяин поместья выдавал себя за чудовище, охраняющее Деву, искусно пользуясь многочисленными потайными ходами, и как мужественные авидронские циниты решили сразиться с семипалым призраком и в конце концов одержали победу. Бермуд поведал о том, что в большей степени считает себя авидроном, чем иргамом, и поэтому весьма рад узнать о победе авидронской армии в недавнем сражении. Только глубокая вера и преданность Слепой Деве заставила несчастного прибегнуть к маскараду и уловкам.
Авидронский начальник поверил Бермуду и сохранил ему жизнь. Мало того, продемонстрировавший верность новой власти хозяин поместья вскоре был назначен его распорядителем и с усердием приступил к своим обязанностям. Целыми днями он трудился во благо авидронской армии, а по вечерам неистово молился.