- Смотри, как бы он тебя самого не придушил, - заметила Юлия Тарасовна, скептически оглядывая его далеко не атлетическую фигуру. - Да и что, собственно, это изменит?
- Как что? Тебе не придется больше с ним спать! Он исчезнет из нашей жизни!
- Да, - согласилась она, - но вместе с ним исчезнет из нашей жизни твоя зарплата и моя квартира. Ведь я не единственная его наследница. Есть еще дети от первого брака. Конечно, мне кое-что достанется, но это - крохи. Где и на что мы будем жить? Хотя скорее всего тебя этот вопрос волновать уже не будет. Государство возьмет на себя заботы о твоем жилье и пропитании на ближайшие лет десять-пятнадцать.
- Тогда я убью себя! - чуть не плача воскликнул он.
- Ну-ну, без глупостей, - не на шутку испугалась Юлия Тарасовна.
Не для того она потратила кучу времени и денег, чтобы лишиться столь важного соучастника таким бездарным образом и, главное, в самый неподходящий момент. Стало ясно, что она немного перегнула палку. Справедливости ради следовало отметить, что палка оказалась довольно хилой. Тем не менее следовало исправлять положение. Заливаясь слезами, она бросилась к нему на грудь:
- Любимый! Если ты умрешь, я тоже не буду жить!
- Ах, дорогая! - всхлипнул незадачливый секретарь.
- Мой единственный! - сильно искажая реальность, вторила ему Юлия Тарасовна.
Дальнейшее описание этой душераздирающей сцены невозможно без наличия таланта шекспировского уровня. На худой конец - уровня автора сценария какого-нибудь мексиканского киносериала типа "Просто Мария". Отсутствие такового таланта лишь позволяет скупо констатировать, что в конце концов любовники сошлись на том, что с самоубийством можно подождать. Тем временем Юлия Тарасовна придумает, как безболезненно и с максимальным финансовым эффектом устранить ненавистного мужа. А уж потом предполагалось зажить припеваючи во взаимной любви, согласии и материальном благополучии. То есть пришли к тому, что и требовалось Юлии Тарасовне для реализации своего, несколько отличного от изложенного, плана.
Кроме этого, к огорчению Семко, в целях конспирации было решено от интимных встреч временно, до наступления описанных выше счастливых перемен, воздержаться. Как справедливо полагала многоопытная Юлия Тарасовна, это обстоятельство позволит поддержать в ее любовнике и сообщнике высокий боевой дух и с каждым днем усиливающееся чувство неприязни к своему начальнику и сопернику.
Глава 11
Выйдя из райотдела милиции, сыщики немедленно поехали на вокзал. Открыв названную Кобловым ячейку автоматической камеры хранения, они убедились, что "дипломат" - точная копия полученного накануне Крыловым у вдовы - стоит там в целости и сохранности. Не трогая его, Житков, бросив в щель заранее заготовленный жетон, опять захлопнул дверку.
Около часу дня сыщики подъехали к подъезду дома, где был установлен телефонный аппарат с указанным в газетном объявлении номером.
- Ты пока посиди в машине, а я пройду посмотрю, где эта квартира и что там вокруг делается, - сказал Житков, открывая дверцу.
- А почему бы нам не пойти вместе?
- Не хватало тебе столкнуться с вдовой нос к носу где-нибудь на лестнице. Тогда она тебе точно что-нибудь откусит. Или, на худой конец, отстрелит.
- Это почему?
- А потому, что она поверила тебе. Поверила, что ты болван и простофиля. А тут вдруг выяснится, что ты обманул и оскорбил ее в самых лучших чувствах, выследив ее тайное убежище.
Вдова дама крутая. Еще, чего доброго, и мне на орехи достанется. Ты уж посиди здесь, не губи, будь другом.
- Ладно, - буркнул Крылов, - иди, я газету пока почитаю.
- Вот это правильно, - одобрил Житков, - только мой тебе совет - держи газетку повыше, а то как бы она тебя и в машине не заприметила.
Вернулся он через шесть-семь минут.
- Ну что? - спросил Крылов.
- Ничего особенного. Третий этаж, двухкомнатная квартира, окна выходят во двор. Будем ждать. Встанем только где-нибудь в сторонке, подальше от подъезда. Обидно было бы действительно вспугнуть вдову, когда все дело уже, можно сказать, на мази.
Крылов, ничего не ответив, сплюнул три раза через левое плечо.
Зеленый "Фольксваген" Юлии Тарасовны появился без пяти минут два.
- Она? - спросил Житков напарника, почти не сомневаясь в ответе, когда водительская дверца открылась и из машины вышла женщина.
Расстояние было слишком велико, чтобы можно было в должной мере оценить красоту ее лица. Однако короткий светлый плащ, перетянутый на тонкой талии широким поясом, позволял убедится, что фигура и ноги были безупречны.
- Она, голубушка.
- Действительно хороша. Меньше ста долларов дать - у порядочного человека просто рука не поднимется.
- Ты меня, что ли, имеешь в виду?
- Нет, я абстрактно говорю. А ты вообще жлоб и халявщик. Даже мне спасибо не сказал за такое приятное задание - поближе познакомиться с вдовой.
- Спасибо.
- Пожалуйста. Вот теперь пора ехать к следователю Черных. Чует мое сердце - скоро придется поздравлять его с повышением в должности.
Житков завел двигатель.
Припарковав машину напротив здания районной прокуратуры, сыщики направились к ближайшему телефону-автомату, шаря на ходу по карманам в поисках жетонов. Их, естественно, там не оказалось, и Крылову пришлось прогуляться до газетного киоска, расположенного метрах в двухстах от телефонной будки. Можно было, конечно, позвонить на конспиративную квартиру Юлии Тарасовны прямо из кабинета следователя Черных, если бы не такие зловредные побочные продукты технического прогресса, как определители телефонного номера.
Разговаривать с вдовой должен был Житков: его голос был ей незнаком. Набрав указанный в газете номер, он вскоре услышал напряженный, но вместе с тем не утративший бархатистости и мелодичности голос Юлии Тарасовны:
- Я вас слушаю.
- Я по объявлению, - без приветствий и предисловий буркнул в трубку Житков.
- Я догадалась. Каковы ваши условия?
- Двести баксов.
- Вы что-то перепутали. Я не собираюсь покупать у вас нефтяные скважины. Речь идет всего лишь о подержанном кожаном "дипломате", набитом хламом.