Смотрели друг другу в глаза. Он такой родной, самый близкий, и я такой чужой и опасный для него. Жадно вглядываюсь в его округлившее лицо, в его чистые голубые глаза. Я, черт побрал, скучал по нему. По нашей болтовне, по вкусному чаю и выпечке у него дома, скучал по разговорам его родителей, которые слушал, открыв рот. Я просто скучал по нему, как скучает старший брат по младшему брату.
— Привет, — первый подает голос Гриша. Воспитанный, мать его. Улыбаюсь, хотя очень хочется схватить его и обнять. Крепко-крепко. Но держу руки в карманах черной куртки. Контроль над эмоциями мне дает легко, научен скрывать свои чувства.
— Привет. Как дела?
— Все хорошо, — губы дрогнули в улыбке, взмахивает рукой у меня перед носом. — Женился! — вижу на безымянном пальце правой руки обручалку. — На Ленке!
— Поздравляю! — выдавливаю из себя скупые слова, сдерживая в себе приступ разочарования и обиды. Меня не позвали, не посчитали достойным быть на их празднике. — Извини, мне пора! Был рад тебя увидеть! Родителям и жене передавай привет! — обхожу его, как вынужденное препятствие.
— Яр! — на секунду замираю, потом медленно оборачиваюсь. Гриша стоит на месте, улыбается, ему не хватает только нимба над головой, чтобы полностью сойти за ангела на земле. — Я рад, что с тобою все хорошо! Заходи, адрес не изменился! И это… — мнется, словно ему стыдно мне что-то сообщать. — Я помню про долг.
— Как-нибудь зайду! — пожимаю плечами, зная, что никогда не приду к нему. Про долг предпочитаю не думать. Мне не нужны те деньги. За год моя жизнь полностью окрасилась в черный цвет, таким людям, как Гриша, Лена и его родители, не место возле меня.
Он сам меня нашел. Через десять лет. Нашел по месту прописки, где я бывал очень редко. Но именно в день его прихода, оказался в той квартире. Он всю ночь говорил. Говорил, как испугался моей деятельности, просил прощения за трусость, постоянно твердил, что вернет деньги, которые я отдал за него тем страшным людям. Ведь брал для того, чтобы покрасоваться перед Леной. Потом хвастался семьей. Лена родила ему ребенка после долгих лет ожидания. Сына. Даня — свет окошко всей семьи. Его отец умер два года назад от воспаления легких. Врачи не долечили. Его мать одинокая и, по-прежнему, красивая. Гриша втянул меня в свою жизнь, делая вид, что не было между нами десятилетней разлуки. Все остальные тоже не упоминали о десятилетнем молчании. Мы дружно сделали вид, что я вернулся из длительной командировки. О моей работе не спрашивали, в душу не лезли. Просто были рядом. И я их оберегал от всего, что могло произойти в этом городе, стране, в мире в целом. Потому что для меня они — семья.
3 глава (Шерхан)
И вот сейчас я пытался вспомнить, почему они возле моего дома. Лена улыбается, она все-так же красива, правда, сердце у меня уже не млело, как в далекой юности, но она была та, которая всегда возле меня, возле Гриши, возле Дани. Даня — их шестилетний сын.
Гриша выглядит бледным, но тоже улыбается. Последний раз мы виделись два месяца назад, потом у меня появились свои «дела», просто без объяснений исчезал. Они уже привыкшие к моим внезапным приходам и уходам. В этот раз я планировал к ним прийти в конце недели. У Веры Ивановны, матери Гриши, был юбилей. Я уже купил ей симпатичный ювелирный набор с сапфирами под цвет ее глаз. Эту женщину уважал, до сих пор в голове бродят шальные мысли по поводу того, что если б она была моей матерью. Она казалась мне идеалом женской красоты, мудрости, внимания. Если бы мне позволили выбрать мать, я бы не раздумывая назвал имя Веры Ивановны. И повторял бы по тысячу на день слово «мама» с нежностью и теплотой, как она того и заслуживает. Пару раз приходилось одергивать себя, чтобы действительно не назвать ее мамой.
— Что случилось? — в голосе беспокойство, о правилах поведения напрочь забыл. — Почему вы здесь? — задаю вопрос вместо приветствия.
— Мы надеялись застать тебя дома, попросить об одолжении. Собираемся в магазин, к празднику закупаться, хотели тебя использовать в качестве бесплатного водителя, дозвониться до тебя просто нереально! Снова звук выключил или специально игноришь звонки? — Лена встряхивает своими каштановыми волосами, щурится от солнца, улыбается. Я мысленно обругал себя за телефон, забыл сменить режим. Гриша просто кивнул, подтверждая таким образом слова своей жены.
— Да без проблем, только с сумками решу вопрос и весь ваш — моя соседка все еще стоит рядом, крахмалила уши, как говорится — любопытство не порок, так это как раз про неё. поэтому не торопливо подошел к лифту и нажал кнопку. Пожилая женщина больше не пускалась в хвалебные песни по поводу какой-то там внучки, было видно, что её распирало от любопытства, но она молчала. сухо поблагодарила, когда двери лифта раскрылись на ее этаже. К себе я шел размеренным шагом не собирался спешить. Вошел в квартиру, засунул в холодильник то, что требовалось засунуть, бросил спортивную сумку на диван, попил воды, умылся и направился обратно вниз.