Его просьбы прислать деньги, с которыми он обращается к своим кредиторам, задерживаясь в придорожных гостиницах по причине полного безденежья, выполняются как по волшебству. Неумолимых шейлоков он превращает в своих поклонников, уговаривает их ссудить ему денег под заложенное и перезаложенное имущество; о нем с полным основанием можно сказать, что он приручает врагов своих и делает их своими телохранителями. «Говорят, — сплетничает сэр Бенджамен Бэкбайт по адресу Чарлза Сэрфеса, — когда он угощает своих друзей, он садится за стол с целой дюжиной поручителей, в передней дожидается человек двадцать поставщиков, а за стулом у каждого гостя стоит по судебному приставу»[77]. Шеридан режиссирует сцены с участием бейлифов точно так же, как он режиссирует свои пьесы. В 1792 году он уговорил судебных приставов подавать мороженое на пиру, устроенном им в Айлуорте в честь Памелы и мадам де Жанлис. Несколько лет спустя он, давая банкет для нескольких государственных мужей, упросил издателя Бекета одолжить ему библиотеку, чтобы заполнить зияющие пустоты, образовавшиеся к тому моменту на его книжных полках. Ливрейных лакеев изображали переодетые служащие Бекета, а мебель была привезена из Друри-Лейна. А однажды Шеридан, точь-в-точь так же как Хонивуд из комедии Голдсмита[78], выдал судебного пристава, присланного следить за сохранностью описанного имущества, за своего гостя. В другой раз он напоил бейлифа, причинявшего ему неудобство, до полного бесчувствия и сдал его ночной страже.
Когда в результате банкротства, которое он потерпел в 1800 году, Шеридана выдворяли из его дома на Хертфорд-стрит, предварительно описав за долги все его имущество, чиновник суда шерифа Постанс предложил бывшему хозяину забрать с собой любую вещь, которая ему особо нужна или дорога как память. «Нет, нет, спасибо, любезнейший, — говорит Шеридан. — Раз уж дело дошло до этого, пусть пропадает все. Ничего мне не надо. Увы, мои привязанности к вещам притупились, и я прощаюсь со всем своим имуществом». С этими словами он надевает шляпу и идет к дверям. На пороге он останавливается, словно его осенила неожиданная мысль. Обернувшись к Постансу, он восклицает: «Знаете, я вспомнил одну вещь, которую мне действительно хотелось бы сохранить, и, если это не задевает ничьей чести, я воспользуюсь вашей добротой». Постанс кивает в знак согласия, и они с Шериданом вновь поднимаются по лестнице. Шеридан проходит в библиотеку и, взяв старый, потрепанный фолиант, говорит: «Это единственное, что я хочу унести с собой». Сунув книгу под мышку, он опять направляется к выходу. Постанс, полагавший, что Шеридан возьмет что-нибудь из ценных вещей, спрашивает его о причине такого выбора. «Эта книга, — отвечает Шеридан, — принадлежала моему отцу, а я читал и перечитывал ее всю свою жизнь». Заинтересовавшись, судебный пристав бросает взгляд на титульный лист книги: оказалось, Шеридан забрал первое издание Шекспира.
У входа в дом Шеридана обычно томятся кредиторы, которые на чем свет стоит клянут запертые двери и должника-хозяина. Всем известно, что он по уши залез в долги. Случается, мясник забирает баранью ногу, уже положенную в горшок, потому что повар Шеридана присваивает деньги, выданные на покупку баранины, чтобы таким образом взыскать с хозяина задолженность по жалованью. Как-то раз один из кредиторов, к собственному удивлению, застает Шеридана при деньгах. Однако тот принимается заверять его, что деньги эти предназначаются для уплаты долга чести. Тогда кредитор сжигает у Шеридана на глазах его долговую расписку, заявляя, что теперь он считает долг Шеридана долгом чести. Шеридан тут же отдает ему долг.
Если с утра к нему являются несколько назойливых кредиторов и не желают уходить, Шеридан отдает распоряжение, чтобы их провели в какую-нибудь отдаленную комнату, спрашивает, закрыли ли за ними двери, и ускользает из дому. Однажды он сломя голову сбегает по лестнице, но дорогу ему преграждает Фозард, содержатель платной конюшни, которому хорошо известны все уловки Шеридана, и требует вернуть ему долг. Шеридан клянется, что денег у него нет. Тогда Фозард настаивает, чтобы Шеридан вернулся вместе с ним в свой кабинет и просмотрел у него на глазах свою почту. И конечно же, в нераспечатанных пакетах обнаруживаются 350 фунтов стерлингов, присланные в порядке очередных платежей. «В рубашке вы родились», — говорит Шеридан, вручая Фозарду всю эту сумму, большую, чем его долг. «Счастливчик вы, Фозард, повезло вам на этот раз», — произносит он выходя.