В октябре 1815 года мы застаем Шеридана за обедом в довольно большой компании: Байрон, Харрис — директор Ковент-Гардена, Даглас Киннард, Колмен и другие. Как это всегда бывает на подобных сборищах, участники поначалу молчат, потом говорят без умолку, потом шумно спорят, потом гомонят все вместе, потом несут околесицу, потом окончательно пьянеют. Байрону и Киннарду приходится сводить Шеридана «вниз по неосвещенной винтовой лестнице, которая была сооружена явно до изобретения крепких напитков».
Как-то раз, рассказывает Байрон, на глаза Шеридану попадается его собственное «Слово о Гаррике». Просматривая его, он вдруг натыкается на посвящение — эпитафия посвящена автором почтенной леди Спенсер. При виде этого посвящения он приходит в ярость, кричит, что тут явная подделка и что он никогда ничего не посвящал этой гнусной, лицемерной дряни и т. д. и т. п., и еще целых полчаса бранит свое собственное посвящение или, во всяком случае, его предмет.
«Это погибший, конченый человек! — восклицает Байрон. — И все потому, что он плыл по жизни без руля и без ветрил. А ведь ему, как никому другому, всегда благоприятствовал попутный ветер — правда, иной раз слишком уже шквалистый. Бедняжка Шерри! Никогда не забуду тот день, который Роджерс, Мур и я провели вместе с ним, когда он говорил, а мы слушали, ни разу не зевнув, с шести часов до глубокой ночи».
Светлый день. В том же 1815 году лорд Эссекс берет с собой Шеридана в Друри-Лейн посмотреть Эдмунда Кина в «Отелло». Шеридан в восторге. В антракте он исчезает из ложи, и лорд Эссекс начинает опасаться, что его спутник неожиданно ушел домой. Но на самом деле Шеридан украдкой направляется в «зеленую комнату», где лорд Эссекс и обнаруживает его гордо восседающим в ореоле своей былой славы. Вокруг Шеридана толпятся актеры, приветствующие его «с поистине сыновней сердечностью», поднимающие в его честь заздравные кубки и уговаривающие его вернуться в театр. (Даже тут он объявляет в ответ, что они еще о нем услышат, после того как герцог Норфолкский поможет ему вернуться в парламент. Подобно Конгриву, он до конца жизни относится к своим театральным триумфам с явным пренебрежением.)
Через несколько дней Шеридан заболевает. Его сотрясают приступы мучительного кашля, которые длятся по восьми часов без перерыва и из-за которых он не смыкает глаз. У него набухают вены, в горле вздувается нарыв. Он не может ни есть, ни спать и медленно угасает. При всей своей бедности Шеридан заставляет врача взять две гинеи, когда тот попытался было отказаться от гонорара. Однако «хватит обо мне» — он хочет поговорить о Гекке. Они с женой помирились, снова дружны, и о ее слабом здоровье он беспокоится больше, чем о своем собственном. «Никогда больше мы не услышим друг от друга ни единого резкого слова», — пишет он. Куда бы ни отправилась она лечиться — на остров Уайт, в тихий садик под Уиндзором, — он всегда и повсюду будет с нею. Ее письма для него — «праздник и отрада сердцу». Гекка и сама серьезно больна, но она тотчас же собирается домой — ухаживать за больным мужем.
Им по-прежнему не дают покоя кредиторы. Почти всю прислугу приходится рассчитать. Когда миссис Шеридан собирается отпустить свою горничную, выясняется, что у хозяйки не хватает денег — всего одной гинеи, — чтобы расплатиться с ней. Все комнаты стоят пустые, голые. В доме грязно и пахнет нуждой. Шеридан обещает быть 17 марта 1816 года на обеде, устраиваемом по случаю празднования дня святого Патрика[84], но потом оказывается вынужденным уведомить устроителей, что не сможет присутствовать по причине тяжелой болезни. Герцог Кентский, председательствовавший на обеде, пишет Шеридану сердечное письмо; он и не подозревает о его бедственном положении. Но постепенно в свете становится известно, что Шеридан если и не умирает голодной смертью, то близок к этому. Регент, расчувствовавшись (а скорее всего, боясь прослыть человеком бессердечным и невеликодушным), предлагает от щедрот своих двести фунтов, обещав дать впоследствии еще триста. Миссис Шеридан вежливо отклоняет эту подачку. (Узнав, что философ Анаксагор умирает с голоду, его ученик — великий государственный муж Перикл — послал ему денег. «Отнесите деньги обратно, — сказал Анаксагор. — Если он не хотел, чтобы светильник угас, нужно было заполнить его маслом заранее».) Лорд Холланд посылает Шеридану льду и смородинного настоя. Заботится о больном, как говорят, и Грей.
В полуночный час мирную беседу засидевшихся допоздна Тома Мура и Роджерса прерывает резкий стук в дверь: посыльный принес записку от Шеридана.