Общей любимицей была также и Мария, отличавшаяся, по свидетельству современника, «красотой, простодушием и остроумием», причем, как видно, это не было просто комплиментом, особенно в том, что касается остроумия. Она воспета в следующих стихах:
Иными словами, Мария, так же как все ее братья и сестры, чрезвычайно привлекательна.
Отец горячо любит всех своих чад — не только потому, что это его родные дети, но еще и потому, что они любят музыку.
Все Линли обладают замечательной способностью привлекать к себе интересных людей. Гейнсборо, давнишний их почитатель, души в них не чает. Да и разве мог бы он, поклонник красоты и музыки, не плениться ими? Он пишет Линли-отца, Тома и Сэма; пишет Элизабет и Тома вместе, Элизабет и Мэри вместе; дважды, если не трижды, пишет портрет Элизабет, пишет портреты Мэри, мужа Мэри, мужа Элизабет и ее сына. Кроме того, он дважды лепит из глины головку Элизабет, раскрашивая затем ее красками. (Чего бы мы не дали за то, чтобы иметь хотя бы одну из этих головок!) Увы и ах, обе они были разбиты усердными горничными в процессе стирания пыли. Наконец, когда и он и семейство Линли переселяются в Лондон, где их дела пошли в гору, Гейнсборо усыновляет трехлетнего малыша только потому, что ребенок очень похож на всех Линли.
Но судьба не милостива к Грациям. Смерть косит молодое поколение Линли. Олицетворенная поэзия, музыка, радость и красота жизни, молодые Линли уходят один за другим. 5 августа 1778 года утонул Том. В декабре этого же года скончался от лихорадки Сэм. Георг Фридрих умер ребенком, Терстон и Уильям Кэри тоже не дожили до взрослого возраста, Шарлотта скончалась совсем молодой женщиной. Джейн Нэш умерла тридцати девяти лет, Элизабет — неполных тридцати восьми, Мэри Тикелл — до тридцати, Томас — двадцати двух, а Сэмюэл — двадцати одного года. Уильям Линли, самый младший, прожил дольше всех. Он да еще Озайес Терстон, единственные из всего выводка «коноплянок», прожили лето своей жизни, тогда как другие едва дожили до весны.
Мария, прекрасная певица, отправлялась выступать в старом черном капоре и простом домашнем платье, поверх которого надевала мужской кафтан. Бедняжка так и не успела вырасти из этих чудачеств. Она умерла в Бате от воспаления мозга, сгорев буквально за несколько дней. Перед самой смертью она вдруг села в постели и тем же красивым, выразительным голосом, которым она пела до болезни, пропела в бреду: «Я знаю, мой спаситель жив».
После смерти Марии на уроках, которые давал Линли, воцарилось уныние; безутешный отец, аккомпанировавший своим ученикам, все время ронял слезы на клавиши. А если по ходу урока одной из учениц случалось, упражняясь, петь какую-нибудь из песен, которую он привык слышать в исполнении недавно умершей дочери, малейшее сходство в манере пения или тембре голоса так волновало его, что он часто бывал вынужден прерывать игру и шагать по комнате, пока к нему не возвращалось самообладание.
Две сестры, Элизабет Шеридан и Мэри Тикелл, особенно дружны между собой и образуют вокруг себя кружок для избранных, быть принятым в который считается высокой честью. Они изъясняются друг с другом на своем собственном, понятном лишь для посвященных языке, еще более нежном, чем тот, на котором Свифт разговаривал в письмах со Стеллой. Сестры часто переписывались, их переписка оборвалась в начале 1787 года со смертью Мэри Тикелл.
Благодаря этим письмам мы имеем возможность воочию увидеть все их окружение: придворных «старых сплетниц» и провинциальных барышень, их балы и вечера за картами, во время которых миссис Тикелл обычно проигрывалась в пух и прах; общество великих мира сего, где они надеются блистать; Фокса — приятеля Шеридана, Джорджа Селвина, отпускающего меткое словцо, Нортов, Тауншендов, Хобартов и Фокенеров, с которыми они теперь водят дружбу. Мы знакомимся с придворными леди: жеманницей мисс Джеффрис и занудой мисс Босс («томной девой», как именуют ее сестры в своих письмах), к которым миссис Тикелл, умеющая ненавидеть, питает острую антипатию. То и дело они ездят в Лондон: посмотреть какое-нибудь интересное зрелище, побывать в театре, устроить уютный ужин с устрицами в Друри-Лейне, показаться врачу, порадовать визитом престарелых родителей, Бавкиду и Филемона, обитающих на Норфолк-стрит. Они присутствуют при чудесном полете воздушного шара Бланшара и при дебюте миссис Джордан, пленившей весь город своей мальчишеской стройностью и заразительным смехом; им довелось наблюдать триумфальный успех миссис Сиддонс, которую называют Кемблом в юбке — так высоко ее актерское мастерство; на их глазах происходят головокружительные взлеты и падения театра. Время от времени в корреспонденции сестер мелькает импульсивная фигура Гейнсборо, поклонника семьи Линли: он подбадривает старого Линли, представляет всех его отпрысков в виде картин, подправляет портрет двух сестер, так чтобы исходящий от их лиц свет как бы озарял фон — темный таинственный лес.