В описываемые времена в Лондоне насчитывалось 17 тысяч пивных и над дверью чуть ли не каждого седьмого дома красовалась вывеска, зазывавшая бедняков и гуляк из мира богемы выпить на пенни, напиться на два пенса и проспаться на соломе задаром.
Что касается людей богемы, то они вечно ожидали, что подвернется какой-нибудь счастливый случай, произойдет какая-нибудь счастливая встреча, а время ожидания заполняли ссорами и примирениями в бесчисленных клубах и кабачках, самым диковинным из которых была жуткая таверна «Два пополуночи», куда приходили на свои кошмарные сборища, смахивавшие на пляски смерти, дряхлые повесы и кутилы. Всех их сближало вино сердечности. Ведь добрый стакан вина почти с такой же легкостью тушит вспыхнувшую ссору, с какой вызывает ее:
Азартные игры пользовались не меньшей популярностью, чем горячительные напитки. Они наносили такой же ущерб кошельку, как спиртное — здоровью. Вся фешенебельная Англия азартно играла на деньги, и обнаружить свое незнакомство с модной карточной игрой значило уронить себя в глазах света. Аристократы, юристы, врачи, офицеры армии и флота, актеры, политики, даже священники — все они систематически и крупно играли. Играли при дворе, играли в самой захудалой корчме. Вся страна представляла собой один громадный игорный дом.
Стоило сойтись вместе нескольким людям из общества, и, что бы ни собирались они делать — музицировать, танцевать, заниматься политикой, пить лечебные воды или угощать друг друга вином, — тотчас же раздавался стук игральных костей и треск распечатываемых колод.
Страсть к азартной игре не мешала игрокам добиваться успеха у женщин, ибо вернейший способ завоевать расположение прекрасной дамы состоял в том, чтобы прослыть человеком, который играет рискованно и крупно проигрывает. Приехав как-то в Лондон, Хорас Уолпол отправился с визитом к леди Хертфорд — не успел он опомниться, как проиграл 50 гиней. Летним вечером в открытые окна дома герцога Бедфордского зазывно лились звуки валторн и кларнетов из сада, где на главных аллеях играли музыканты, но гости были глухи ко всему, кроме карточных терминов, выкрикиваемых игроками. В азартную игру вовлекся и прекрасный пол. Светские дамы всех возрастов, одинокие и замужние, регулярно встречались вечерами за карточным столом. Когда одна за другой ставятся на кон и проигрываются дорогие безделушки и драгоценности, в опасность, несомненно, попадает и драгоценнейшая из жемчужин, блистательнейшая из женщин. Принцессе Амелии было позволено играть в «мушку» только по маленькой, зато у герцогини Графтонской игра шла по крупной, и вот, как было замечено, едва только на приеме во дворце появлялись музыканты, а мебель сдвигали, освобождая зал для менуэта, ее высочество, пользуясь минутным замешательством, убегала от своих гостей на вечер к герцогине.
Во время длительных и бурных прений по делу Уилкса, когда голоса в палате общин разделились почти поровну (для обеспечения нужного исхода голосования пришлось подкупить двух голосующих, обещав им звание пэра, и доставить в зал заседаний больных парламентариев, одетых в теплое белье и закутанных в одеяла, так что палата общин приобрела некоторое сходство с лечебницей курортного города Бата), семь-восемь знатных дам, ярых сторонниц партии вигов, будучи не в состоянии найти свободное место на галерее, откуда они отлучились, чтобы уютно пообедать, преспокойно уселись за пульку в одной из служебных комнат спикера.
Джорджиана, герцогиня Девонширская, играла по большой и чувствовала себя несчастной, делая долги; когда Шеридан однажды помогал герцогине войти в карету, ее буквально сотрясали рыдания — так расстроил ее очередной крупный проигрыш.
Миссис Ламм проигрывала по две-три сотни фунтов за вечер, а миссис Фицрой чуть не лопалась от досады, что не ей достается выигрыш. И вот эта невезучая дама решила предпринять практические шаги, чтобы воспротивиться злым козням фортуны: села играть в «мушку», заранее припрятав пару трефовых валетов в кармане. Впрочем, дамы, жульничавшие в картах, были в конечном счете менее опасными партнершами, чем дамы, неспособные уплатить свой карточный долг. Ведь каждый порядочный человек отлично понимал, что его прекрасная должница, прося денег у разгневанного супруга, подвергает себя гораздо более трудному испытанию, чем он сам, обращаясь за деньгами к угрюмому банкиру или несговорчивому управляющему имением. Сколько ни играл Чарлз Джеймс Фокс, он не мог приучить себя быть неумолимым к хорошенькой должнице, которая горько плачет при мысли о том, что по возвращении домой она должна будет сознаться мужу, что просадила за один вечер втрое больше, чем было отпущено ей «на булавки».