Вот в каких выражениях, по свидетельству леди Энн Барнард, отзывался о Питте его друг Дандас: «Завидую я этому плуту! Когда я ложусь спать, мне покою нет от мыслей об экспедициях, штормах, морских битвах и сражениях на суше — бывает, всю ночь ворочаюсь в постели и глаз не сомкну. А ему стоит только положить голову на подушку, как он тотчас засыпает мертвым сном».
Палата общин состояла из 558 членов. Как и палата лордов, она помещалась в Вестминстерском дворце. Зал заседаний имел продолговатую форму; по боковым его сторонам шли узкие галереи; потолок был плоский. Позади кресла спикера находились окна, от которых было мало проку в разгар дебатов далеко за полночь. Палату освещала огромная люстра, свисавшая с потолка.
Особых удобств для публики не предусматривалось: ведь заседания парламента — дело внутреннее, келейное. Достаточно, что члены палаты знали друг друга — им незачем было знать кого бы то ни было еще. Они составляли все вместе узкое, замкнутое в своем кругу собрание бонвиванов с красными носами, пудреными волосами, в камзолах замысловатого покроя, штанах до колен и туфлях с блестящими пряжками. Они сидели плечом к плечу, плотными рядами, так что прения в парламенте внешне напоминали дневной прием при дворе, где присутствовали только мужчины. Члены палаты общин не аплодировали, ибо предпочитали выражать свое отношение к происходящему не с помощью рук, а голосом. «За, за, — звучал коллективный голос палаты общин. — Против! Правильно! Правильно! О-о-о!» Смех. Весьма красноречивым бывало молчание.
С одной стороны, палата общин являлась лучшим клубом в Европе; с другой стороны, она представляла собой что-то вроде дискуссионного общества.
ГЛАВА 2. ФЛОРИЗЕЛЬ[43] И КОАЛИЦИЯ
Шеридан был горячим приверженцем разоблачителя Фокса. Иными словами, он принадлежал к радикальной группировке «новых вигов». Его назначили помощником председателя Вестминстерской ассоциации сторонников реформ, и он председательствовал на массовом собрании в Вестминстер-холле, посвященном делу борьбы за всеобщее избирательное право и даже за ежегодно переизбираемый парламент. «Выборы раз в год, — требовали участники собрания, — а если понадобится, то и чаще». Шеридан ратовал за «а то и чаще».
Фокс ввел Шеридана в клуб Брукса, это святилище вигов; палата многого ждала от прославленного драматурга. 29 ноября 1780 года он произнес свою первую речь, которая была посвящена вопросу об обвинении членов палаты, представляющих Стаффордский избирательный округ, достопочтенного Эдуарда Монктона и его самого, во взяточничестве и подкупе избирателей. Шеридана слушали затаив дыхание, и, пока он говорил, в палате стояла необычная тишина. Но как только он сел, слово взял Ригби, государственный казначей вооруженных сил, и обрушился на него с градом грубых и оскорбительных выпадов. Фокс вынужден был выступить в защиту Шеридана. Между тем выступление Шеридана разочаровало палату. В следующий раз он выступал по вопросу о том, есть ли необходимость применять войска против участников гордоновских бунтов. Слышавший эту речь издатель Вудфол сказал Шеридану: «Парламент — это не ваша стихия». Шеридан, потирая рукой лоб, ответил: «Да нет же, я чувствую призвание и, ей-богу, еще покажу себя в полном блеске!»
«Благородный лорд с синей лентой ордена Подвязки» все-таки дошутился: 20 марта 1782 года его кабинет пал, и король, оказавшийся в безвыходном положении и притом стремившийся снискать себе популярность, послал за лордом Рокингемом. Впрочем, Георг III и тут без борьбы не уступил. Перед этим он дважды призывал к себе лорда Шелберна, но лорд Шелберн должен был признать, что без лорда Рокингема он не удержится, тогда как лорд Рокингем прекрасно удержится без него. Когда же в конце концов назначение этого вига премьером стало неизбежным, король, по сути дела, не пожелал видеть его, так что Рокингему пришлось проделать церемонию целования рук и все прочие предварительные церемонии через посредство Шелберна, который стал одним из министров кабинета и кавалером ордена Подвязки. Другой министр этого кабинета, Чарлз Фокс, рвал и метал, но не стал поднимать вопрос о привлечении Норта к суду, хотя ранее они с Берком яростно грозили ему импичментом. Надо полагать, пребывание у власти, как и благотворительность, покрывает множество грехов.