Выбрать главу

Монтрон отличался остроумием. Байи де Ферретти постоянно носил штаны до колен, треугольную шляпу и шпагу, такую же тонкую, как его ноги. «Послушайте, дорогой мой Байи, — сказал однажды Монтрон, — никак не возьму в толк: это у вас три ноги или три шпаги?»

Герцог Филипп Эгалите Орлеанский загребал огромные куши. Этот француз был крайне непопулярен. Леди Банбери называла его не иначе, как «гнусный Эгалите». Это о нем было сказано: «Paresseux sur mer, poltron sur terre, polisson partout»[6]. Принц Уэльский познакомился с герцогом Орлеанским в клубе и стал частенько появляться с ним на людях. Принц даже изъявил желание нанести ему визит в Париже, но король благоразумно не дал необходимого разрешения, предложив вместо этого принцу съездить в Ганновер. Принц ехать в Ганновер отказался. Ганновер — не Париж.

Жажда выигрыша не знала жалости к неопытной и незащищенной младости, не щадила ни родственников, ни благодетелей, ни хозяев, ни гостей. Если в какой-нибудь из лондонских клубов случалось зайти юнцу прямо со школьной скамьи, о котором известно, что любящие родители раскошелятся, чтобы спасти его от бесчестья, на него смотрели с деловитостью мясника, собирающегося потрошить теленка. Молодые люди спускали по пяти, десяти, пятнадцати тысяч в один вечер. Несовершеннолетний лорд Стейвордейл проиграл как-то раз 11 тысяч фунтов, но потом отыгрался, поставив все на одну карту. Дав зарок никогда больше не играть, он с сожалением говорил: «А ведь, займись я игрой, я, быть может, выиграл бы миллионы».

Опасным партнером за карточным столом был герцог Куинсберийский. Удачно играл он и на скачках, зная всю подноготную про ездоков и лошадей. Кроме того, он любил биться об заклад, особенно когда был почти наверняка уверен в своем выигрыше. Человек смекалистый и находчивый, он выигрывал не столько благодаря своему везению, сколько благодаря своему изобретательному уму. По определенным дням на столик в кофейне Уайта клали книгу для записей пари, куда заносились условия всех пари, заключенных в стенах этого заведения, и имя герцога то и дело появлялось на страницах книги. «Герцог Куинсберийский спорит с сэром Джоном Лейдом на тысячу фунтов стерлингов, что он представит едока, который съест за один присест больше, чем едок, выставленный сэром Джоном». Герцог не смог присутствовать на состязании лично, но о результате его оповестил доверенный. «Не имея времени для описания подробностей, спешу сообщить Вашей светлости главное: Ваш едок опередил соперника на поросенка и яблочный пирог».

(Распутство «старины К» стало притчей во языцех; он искал все новых утех и наслаждений до конца своих дней. Построив дворец в Ричмонде, он устраивал там бесчисленные оргии, но потом эта резиденция наскучила ему, подобно тому как надоедало ему рано или поздно почти все на свете. «Не понимаю, что особенного находят в этой скучной Темзе? Мне она опостылела. И течет, и течет, и течет себе, вечно одна и та же». В старости он часто сиживал на балконе первого этажа своего особняка на Пиккадилли и бросал нежные взгляды на проходивших мимо женщин; при этом один слуга держал у него над головой зонтик от солнца, а другой стоял рядом, готовый пойти следом за первой же хорошенькой девицей, которая приглянется герцогу, и узнать, где она живет. Но при всем том «старина К» отличался остроумием, любил музыку, неплохо разбирался в литературе и живописи. Одним из ближайших друзей герцога был Джордж Селвин; между прочим, каждый из этих двух считал себя отцом Марии Фаньяни, но ни тот, ни другой не был уверен в этом до конца.)

Босуэлла спас от «одержимости игрой» Томас Шеридан, одолживший ему денег для уплаты карточных долгов при условии, что он никогда больше не будет играть. Впрочем, впоследствии страсть к игре охватила Босуэлла с новой, непреодолимой силой, и он день и ночь проводил за картами.

Заключение всевозможных пари стало настоящей манией.

«Ставится 50 гиней, что лорд Илчестер при ближайшем голосовании проголосует против и что он подстрелит шесть из первых десяти фазанов, которые попадутся ему на охоте».

«Пять гиней наличными против сотни, которая должна быть уплачена в том случае, если герцог Куинсберийский отдаст богу душу до половины шестого пополудни 27 июня 1773 года».

«11 марта 1775 года. Лорд Болингброк дает гинею г-ну Чарлзу Фоксу и получит с него тысячу, как только государственный долг Англии достигнет 171 миллиона. Г-н Фокс не должен выплачивать тысячу фунтов, пока он не станет членом кабинета Его величества».

вернуться

6

«Бездельник на море, трус на суше, повеса везде» (франц.).