ГЛАВА 4. КАРЬЕРА ОРАТОРА
Политические бури в парламенте крепчали, но теперь они бушевали уже не вокруг американской войны, а вокруг Индии, Ирландии, впоследствии Франции. Летом 1784 года в центре обсуждения вновь оказался индийский вопрос: рассматривался Индийский билль Питта, поначалу отклоненный, но в конце концов принятый значительным большинством. Торговая монополия и коммерческие функции компании были оставлены в неприкосновенности, но осуществлявшаяся ею политическая власть была передана контрольному совету, назначаемому короной. Фокс обрушивал на этот билль громы и молнии. Берк утверждал, что билль «вызовет отвращение Европы и Азии». Шеридан метал свои сатирические стрелы в Питта и восточных магнатов.
К этому времени Шеридан уже покорил свою аудиторию. Он стал выдающимся оратором, искусно владевшим оружием остроумия, насмешки и эпиграммы, наделенным яркой фантазией и трезвым взглядом на вещи. При этом у него была поистине женская интуиция. Он не столько анализировал предмет, сколько проникал в самую его суть. Он умел легко и вместе с тем с полной серьезностью охарактеризовать существо положения: «Пусть англичане и не проливали свою кровь, но национальная честь Англии истекала кровью». Многие его высказывания стали ходячими фразами. Был у него и еще один дар, благодаря которому слушатели внимали ему как зачарованные. Он обладал редкостным по мелодичности голосом, выражавшим все оттенки чувства (правда, иногда этот голос звучал с хрипотцой). Фокс, выступая, лаял; Берк пронзительно выкрикивал; Питт, всегда величественный и импозантный, говорил порой так, словно рот у него набит ватой. У Шеридана подобных недостатков не было; его звучный, певучий голос приковывал внимание слушателей, пленял и очаровывал их. Байрон всего лишь раз слышал Шеридана (много лет спустя), тем не менее на него произвели большое впечатление его голос, его манера говорить и его остроумие; Шеридан был единственным членом парламента, которого он готов был бы слушать еще и еще.
Свои речи Шеридан создавал точно так же, как диалог своих пьес. Разработав сюжет и характеры, он мог сочинять диалог в дороге, в гостях, на прогулке — в общем, где угодно и когда угодно. Премьер-министр, высмеивая красноречие Шеридана, уподобил его «взрыву пены и воздуха»[53], а карикатурист Гилрей популяризировал это высказывание в своей известной карикатуре «Откупоривая старый херес»[54].
Многие коллеги Шеридана в парламенте превосходили его по объему своих познаний в разных областях. Математическая задача, которую Уиндхем считал приятным развлечением для ума, являлась для Шеридана такой же книгой за семью печатями, как изречение на санскрите; Питт гораздо лучше его знал классическую литературу; Фокс владел древнегреческим так, как Шеридану и не снилось, а Берк вообще обладал энциклопедическими познаниями. Зато ни Питт, ни Уиндхем, ни Фокс, ни Берк не могли тягаться с Шериданом по части умения представить в драматической форме любой обсуждаемый предмет.
Поначалу Питт решил было, что с Шериданом легко будет расправиться. И вот он обрушился на досаждавшего ему противника: «Я больше, чем кто-либо другой, восхищаюсь способностями этого почтенного джентльмена, вспышками его изысканного остроумия, порывами его пылкой фантазии, его драматическими эффектами, его тонкими эпиграммами. И если бы он приберег все это для сцены как таковой, он, несомненно, снискал бы то, чего неизменно добивался благодаря своим замечательным талантам, — рукоплесканий публики, и это послужило бы ему вознаграждением sui plausu gaudere theatri. Однако эта палата — неподходящая сцена для подобных изысканных постановок».
Шеридан не замедлил с ответом: «Что касается только что сделанных здесь личных выпадов, то они не нуждаются в комментариях. Палата, конечно, по достоинству оценила их вкус, их смысл, их уместность. Тем не менее позвольте мне заверить человека, прибегшего к ним, что, когда бы он ни счел возможным повторить подобные намеки, я встречу их с полнейшим добродушием. Более того, ободренный панегириками моим талантам, я постараюсь, если когда-нибудь вернусь к занятиям, на которые он намекает, усовершенствовать — пусть это звучит самонадеянно — один из лучших характеров в драматургии Бена Джонсона, а именно — Сердитого мальчика [то есть хлыща и хвастуна] из «Алхимика».
53
Непереводимая игра слов: другое значение слова «froth» (пена) — пустословие, болтовня, а слово «air» (воздух) имеет также значение «манерность» (airs).
54
Эти слова, которые могут быть также переведены как «Откупоривая старину Шерри» («Uncorking Old Sherry»), автор избрал в качестве заголовка для настоящей книги.