— Ни одного, — честно признался я и сделал вид, что собираюсь приобнять гувернантку. — Адель, вы что, внезапно меня полюбили?
— Не внезапно, а после того, как вы продемонстрировали мне свою отличную задницу, мистер Вайт… — мисс Минипенни ловко ускользнула и присела в кокетливом книксене. — Но любовь не помешает мне пристрелить вас, если вы не перестанете меня лапать.
«Ты смотри, эта мымра ещё и шутить умеет…» — подумал я, улыбнулся британке и прошёл в кабинет.
Бель и Пруденс что-то подсчитывали, сидя за столом. Увидев, что я вошёл, они разом вскочили, кинулись ко мне.
— Бен, мы так скучали! — женщины повисли у меня на шее, причём каким-то загадочным образом умудрились не помешать друг другу.
Я притворно нахмурился и буркнул.
— Для начала кофе и сигару.
— Сейчас, сейчас… — матери моих детей развили бурную деятельность и уже через минуту, я сидел в кресле с чашечкой и дымил сигарой.
Бель и Пру устроились напротив и умильно на меня уставились.
Я чуть не поперхнулся.
— Что?
— Что не так? — Бель фыркнула. — Уже нельзя на отца своего ребёнка посмотреть?
— Ты несносен, — поддержала её Пруденс. — Мы беспокоились, всё-таки.
Я широко ухмыльнулся.
— Вот такими вы мне больше нравитесь. Ладно, рассказывайте. Как дети, как доходы, как вы?
— Значит, тебя интересует, как мы, в последнюю очередь? — язвительно поинтересовалась Бель. — Свинья ты, Бенджамин. Кстати, мы тут прикупили заведение мистера Блюхера.
— Знаю. Только не меняйте название салуна, старик Вилли просил. Впрочем, плевать, поступайте как знаете.
— С детьми всё нормально, — доложилась Пруденс. — Отчёт по прибыли получишь завтра. Свою долю — тоже. Доволен?
— Доволен, доволен.
— А как у тебя дела? Мы слышали, что ты завалил не меньше десятка мерзавцев. Или взорвал? Мы взрыв слышали. Расскажешь?
— Тринадцать, если точно, — я решил, что будет правильней ограничиться краткой версией событий. — И не я, но неважно.
— Скоро всё закончится, Бенджамин, — убеждённо заявила Пруденс. — Очень скоро. Потерпи немного.
Бель подтвердила слова подруги кивком.
— Хотелось бы верить… — спокойно ответил я.
Но сам верить даже не собирался. Ты смотри, провидицы нашлись. Всё, сука, только начинается. И не факт, что я всю эту хрень переживу.
— Останешься у нас? — с лёгким намёком поинтересовалась Бель.
Я ненадолго задумался и кивнул. В самом деле, почему бы и нет. Заслужил трудами праведными.
— Останусь, но только если… вы меня поняли.
Пру страдальчески вздохнула и посмотрела на Бель. Та на неё. После чего дамы дружно покраснели и кивнули.
— Хорошо, извращенец. Но в последний раз! И только после того, как тщательно вымоешься.
Вечер пошёл своим чередом. Я славно отужинал, поигрался с детишками, а потом залез в ванну. Ну как в ванну? Вряд ли в Монтане где-то можно найти настоящую чугунную ванну. Железных дорог нет, а гужевым транспортом такую тяжёлую хрень тащить в этот край географии долго и очень дорого.
Если точнее, то я залез в большущую деревянную кадку, застеленную простынёй, чтобы заноз в задницу не нахвататься.
Откинул голову на бортик, закрыл глаза и задумался.
Собственно, что мне ещё надо от жизни? Дом есть, коты есть, дети есть, денег хватает, жёны, а вернее, женский пол, в ближайшей доступности тоже присутствует. Грёбаной толерантностью и прочей грёбанной заумью даже и не пахнет. Вокруг сплошной экологический парадиз, а молоко и сметана — это молоко и сметана, а не искусственная хрень. К тому же, занимаюсь любимым делом. Я сейчас о лечении, а не об убийствах. Получается, жизнь удалась? Вот честно, в двадцать первом веке я чувствовал себя гораздо неуютней, чем в грёбаной Монтане девятнадцатого. Людей мало, а при желании можно легко убраться туда, где вообще человеков не присутствует. Вот повыбью уродцев, вообще наступит тишь да благодать. Наделаю Бель и Пруденс ещё детишек, штук эдак шесть или восемь на двоих, да заживу мирно и спокойно. А цивилизация пусть идёт в жопу.
Неожиданно послышался странный хлопок, очень похожий на выстрел из карманного короткоствольного револьвера. В потом сразу второй и третий. А уже после этого приглушённый истошный женский вопль.
— Твою мать, — я одним рывком вылетел из ванны и вбил ноги в сапоги. После чего ещё раз ругнулся, вспомнив, что оружие оставил в своей комнате.
Оглянулся и подхватил стоящий в углу топор, которым кололи лучину для печки.