— Мисс Меллори, мисс Морган… — я поколебался и вручил детей гувернантке.
— Покиньте нас мисс Минипенни, — холодно приказала Пруденс, дождалась пока англичанка с выйдет с детьми, а потом показала мне на стул. — Прошу, мистер Вайт.
Я присел и так же небрежно поинтересовался:
— Надо же, вы решили снизойти к моей персоне? Что случилось?
Бель небрежно повела плечиками:
— Вы всё-таки отец моего ребёнка, Бенджамин.
— И моего, — улыбнулась уголками рта Пруденс.
— К делу, — мне надоело миндальничать. — Что случилось?
— Пожалуй, пока ничего… — озабоченно и несколько растерянно ответила Пру. — Но я уверена, что в скором времени случится. Предчувствия меня никогда не обманывают.
— То же самое могу сказать и я, — добавила Бель.
— Факты, — коротко потребовал я. — Мне нужны факты.
— Ничего на первый взгляд существенного… — мисс Меллори переглянулась с подругой. — Пока только невнятные подозрения вместе с предчувствием. Завтра мы соберёмся с мыслями и возможно предоставим некоторые факты.
— Хорошо, что вам тогда от меня сегодня надо?
— Мы хотим быть уверены, — Пру замялась.
— В вашей лояльности к нам, Бенджамин, — закончила за неё Бель.
— А вы уверены в своей лояльности ко мне? — как бы невзначай поинтересовался я.
— Я так и знала… — мисс Морган зло нахмурилась. — Он опять потребует от нас извращений…
— Хорошо-хорошо, пусть так! — Пру страдальчески наморщила лобик. — Мы готовы пойти на всё…
— Совсем сдурели? — вот тут я разозлился всерьёз. — Вы хотите сказать, что я потребую за защиту матерей моих детей сеанс одновременного минета? Совсем кукухой поехали, дурочки?
— Что такое «kukuha» Бенджамин? — растерянно поинтересовались дамы.
— Вас давно пороли? — зловеще поинтересовался я.
— Ты хочешь нас отхлестать? — Бель испуганно зажала рот ладошкой. — Бен, пожалуйста, не надо, я не приемлю такие способы любви…
— Ой… — всхлипнула Пру. — От плётки же останутся следы на коже. А можно что-то более традиционное…
— Тьфу, идиотки… — резко развернулся и пошёл к выходу, на пороге бросив через плечо. — Завтра жду факты и подозрения.
Настроение не испортилось, скорее я просто разозлился, однако меня не покидало странное чувство, что сцена была тщательно режиссирована и талантливо исполнена для достижения какой-то цели. Вот только зачем им это было надо — так и не догадался.
Мусий и Муна вернулись, как только я выехал из поместья.
Дождик прекратился, выглянуло солнышко, всё вокруг сразу словно ожило.
Через час я добрался до опушки, на которой стоял бревенчатый домик с основанием из дикого камня.
Да, моя холостяцкая обитель. Сначала были намерения выстроить себе что-то вроде швейцарского шале, но пока получилась обычная изба пятистенок. Ничего, будет время — расстроюсь. А пока и этого хватит. Зимой тепло и сухо, есть камин и постель, крыша не протекает — большего не нужно.
Расседлав жеребца, я вошёл в дом и обессиленно присел на табурет у камина — день выдался не то чтобы тяжёлым, просто богатым на события и изнуряющим.
Услышав шорох, взялся за рукоятку револьвера, но сразу убрал руку.
В комнату вошла Жаохуи и застыла у двери.
Рука китаянки как бы невзначай взялась за подол шелкового платья, немного потеребила его и потянула вверх.
Показались гладкие коленки…
Белоснежные, стройные бедра…
Густые чёрные кучеряшки внизу идеально очерченного подтянутого животика…
Мелькнули тёмно-рубиновые сосочки на крепких, небольших грудках…
Наконец, платье полетело на пол, а Жао, стыдливо потупившись, застыла словно мраморная статуя.
Я невольно улыбнулся.
На сегодня не всё ещё потеряно.
Но и здесь, как это водится на грёбаном Диком Западе, притаился небольшой подвох.
Жао — девственница. И со своей девственностью наотрез отказывается расставаться.
Поэтому, как выражалась Муна — только «сосай»…
Глава 3
Утро в мою бытность простым ветеринаром Бенджаменом Ивановичем Беловым всегда начиналось с сигареты и чашки крепкого кофе.
Моё утро в бытность Бенджамином Доком Вайтом тоже ничуть не изменилось — местонахождение в Монтане конца девятнадцатого века совсем не повод менять свои привычки, не так ли?