Время до вечера пролетает в хлопотах и нервотрёпке. Собрать разбежавшихся людей, объяснить им новую политику партии. Отправить нескольких ребят на машине Накомис в лагерь Кёртиса, чтобы сообщить Пастырю обо всём случившемся, избавиться от слизи и тел вриллов — их охотно забирают Пульсары — обещают преподнести нам нашу долю, чтобы это не значило.
Я нахожу небольшой незанятный домишко почти у края города, где можно переночевать. В нём почти терпимо, а спрей, который передаёт мне один из бойцов Ваалиса, помогает находиться внутри, не зажимая нос.
Чувствую, что голова конкретно так пухнет от избытка мыслей и попыток выработать дальнейшие ходы. Даже не сразу вспоминаю, что до сих пор не осмотрел свою награду за задание. Однако приняться за дело не успеваю, потому что в дверь дважды стучат.
Если это очередной катаклизм, то меня нет дома.
Нехотя открываю. На меня смотрит Накомис.
[1] Художник — Remko Troost.
Глава 3
Я невольно опускаю взгляд и замечаю в её руках два бокала, а также бутылку виски. Явно начатую, судя по уровню жидкости.
— Мы что-то отмечаем? — хмыкнув, спрашиваю я.
— Мы ещё живы, — пожимает плечами девушка, и улыбка бегает по её губам. — Разве это не повод для торжества?
Посторонившись, пропускаю её и закрываю дверь. Сзади вид всё такой же чудесный.
— Знаешь, ещё утром я была уверена, что мы все героически помрём, так и не вытащив этих бедняг. И если бы не твоё вмешательство, я бы погибла. Спасибо.
— Мало в тебе веры, Нако.
Полицейская щелчком сбрасывает крышку и разливает напиток по бокалам. Стараюсь слишком внимательно не проверять их чистоту. К чему расстраиваться?
— Это да, — кивает она. — Зато ты всегда ведёшь себя так, будто имеешь в запасе девять жизней и непробиваемую кожу. Другие в ужасе прячутся, а он лезет с головой в самое пекло. Это придурь или титановые яйца?
На миг замираю и отвечаю с кривой усмешкой:
— Всего понемногу. Но вообще мой папаша всегда говорил: “Если уж ты брешешь, делай это так убедительно, чтобы поверил и сам”.
Она улыбается.
— Веди себя так, словно ты неуязвим, и забудешь о страхе, да?
— Видишь, ты начинаешь схватывать, — я салютую ей бокалом.
— Звучит не очень волшебно.
— А я всего лишь человек и снимаю брюки по одной штанине за раз, как и все остальные.
— Обычно их надевают — брюки, — чертята бегают в её глазах.
— Зависит от компании.
Воздух в комнате становится горячим и вязким, как кисель.
— За браваду? — предлагает она и опрокидывает в себя виски.
— За браваду! — я с удовольствием следую её примеру.
Бокал Накомис вместе с бутылкой опускаются на ближайший комод. Она чуть наклоняет голову набок и спрашивает хрипловатым голосом:
— Что мне нужно сделать, чтобы ты заткнулся и поцеловал меня?
— Вежливо попросить? — я улыбаюсь и стремительным подшагом сокращаю расстояние между нами.
Миг, и мои руки утопают в непослушных волосах индианки. Чувствую кожей разгорячённое дыхание, вкус её губ, покрытых мельчайшими каплями виски, её ладонь, торопливо ныряющую мне за пояс.
Пуговицы униформы охотно поддаются, словно хотят быть расстёгнутыми. Моя ладонь сжимает грудь Накомис, а вторая стискивает её горло, извлекая из прелестного рта возбуждённый стон. Карие глаза заволакивает поволокой и ресницы трепещут. Веду рукой от груди вниз по её упругому животу. Секундное сопротивление джинсов и… Мои пальцы обволакивает жар, Нако выгибается, но я обхватываю её запястья свободной рукой и прижимаю к стене у неё над головой.
— В следующий раз не забудь наручники, — шепчу ей на ухо.
— “В следующий раз”, — всё с той же хрипотцой повторяет она. — Ты чертовски самонадеян.
— Но у меня есть и недостатки, — не отрывая от неё взгляда, ухмыляюсь я.
Полицейская стонет всё громче, кусает губы и пытается сбросить мою хватку. В какой-то момент она вытягивается на цыпочках и замирает, с силой сдавливая бёдрами мою ладонь. Забывает, как дышать, забывает о смерти и опасности. Есть лишь мы, прямо здесь, прямо сейчас.
Когда она приходит в себя, я отпускаю её руки и медленно отступаю к креслу, на ходу расстёгивая брюки. Сажусь и всё так же пристально смотрю ей в глаза.
Слова не нужны.
Нако повинуется.
Она подходит, сбрасывая рубашку, и седлает меня.
Люблю послушных девушек.
Я просыпаюсь через некоторое время и несколько минут просто слушаю дыхание полицейской в темноте. Она лежит, прижавшись ко мне спиной. Вся какая-то зажатая, подобравшая под себя ноги. Постоянное чувство опасности не проходит даром для психики. Неосознанно Накомис испытывает страх даже во сне.