– Что ж, господа, думаю, вечером мы и начнем с обсуждения данной темы, – пообещал он, – а пока я не выполнил свои обязанности, мне следует хранить тайну. Не хочу разбрасываться теориями и идеями, если они затемняют реальные факты в том виде, как они мне представляются. Уверен, вы меня понимаете.
С этими словами он схватил свою шляпу, пальто и распрощался, напомнив, что ждет нас у себя на Мелвилл-стрит сегодня в семь вечера.
Патрик подождал, пока за доктором Беллом закроется дверь, и сел на одно из мест, которые прежде занимали студенты.
– Итак, каково твое первое впечатление от доктора Белла, Джон?
Я оперся на тяжелый письменный стол, стоявший на кафедре.
– Он показался мне человеком симпатичным, – искренне ответил я. – Но теперь я как будто лучше понимаю, что ты имел в виду: вечер и впрямь обещает быть нескучным.
Кузен улыбнулся:
– Полностью согласен. А что ты скажешь насчет здешней обстановки, Джон? Как тебе известно, в нашем распоряжении имеются не только несколько светил медицинской науки, но и соответствующие условия для работы, которые вносят в успех факультета не меньший вклад.
Я оглянулся вокруг, восхищаясь обилием справочных материалов, развешанных по стенам, и лабораторного оборудования, также представленного в аудитории.
– Да, я под большим впечатлением. Безусловно, стоило проделать путешествие до Эдинбурга ради того, чтобы увидеть это, а ведь я только начал осмотр.
Патрик встал и подошел ко мне:
– Вот именно, Джон, здесь еще много надо увидеть. Впрочем, я расскажу тебе об одной проблеме, с которой мы столкнулись. В настоящее время нашим студентам не преподаются основы военно-полевой хирургии и медицины в условиях боевых действий. Вне всякого сомнения, большинство из них по окончании университета спокойно займется частной практикой, однако же мы полагаем, что всем им будет полезно изучить дисциплины, которые позволят им совершенно по-новому взглянуть на методы работы в самых тяжелых обстоятельствах. Кому как не тебе, Джон, знать, что полевые условия, где ценятся скорость и находчивость, часто ставят наших лощеных докторов в тупик.
– Подтверждаю, это действительно так, – заметил я, – но к их услугам твой военный опыт, Патрик, разве нет?
Он покачал головой и нахмурился:
– К сожалению, нынче я занят другими делами, и после работы в операционной и административных дел на факультете у меня совсем не остается времени на преподавание. Сейчас у нас в штате нет никого, кто имел бы необходимый практический опыт в этой области. Теперь ты понимаешь, в чем заключается наша проблема?
Я поднял брови и немного подумал.
– Понимаю. Помню, в Афганистане у нас был полевой хирург по имени Эшингтон, который, кажется, вернулся домой. Не знаю, где он сейчас, но несколько недель назад я повстречал его ординарца и тот упомянул, что Эшингтон уехал куда-то в Йоркшир. Возможно, я бы мог…
Тут Патрик жестом остановил меня:
– Джон, вряд ли ты не понял моего намека. Мы не хотим никого искать на эту должность, потому что я желаю, чтобы ее получил ты.
Я был потрясен:
– Я? Но как это возможно, учитывая, что я живу в Лондоне?
– Мы можем устроить твой переезд в Эдинбург, Джон. Нет ничего легче. Думаю, ты как никто подходишь на эту должность.
Охваченный раздумьями, я ничего не ответил. Только вчера я приехал к Патрику, а сегодня мне уже предлагают место в пяти сотнях миль от дома. Конечно, это обеспечит мне возвращение в мир медицины, но как же Холмс и моя работа с ним? Тут мне вспомнилось, как легкомысленно он отказался от моего общества сегодня утром. Уж конечно, он без меня не пропадет. Я снова посмотрел на Патрика:
– Так вот для чего ты звал меня в Эдинбург? Чтобы предложить мне это место?
Он покачал головой и примирительно поднял руки:
– Разумеется, нет, Джон! Я пригласил тебя из лучших побуждений и искренне рад, что мы смогли познакомиться поближе. Просто так удачно совпало, что уже после моего письма тебе на факультете серьезно заговорили об этой вакансии. Мне жаль, если возникла какая-то недоговоренность, но совет управляющих по моей рекомендации позволил мне сделать тебе это предложение. Что скажешь, Джон? Преподавание военно-полевой хирургии, а вдобавок к должности – хорошее жалованье! Обещаешь по крайней мере подумать над этим?
Я был готов с ходу отказаться, но что-то меня удержало.
– Позволь мне сначала осмотреться в Эдинбурге, Патрик, а затем ты получишь мой ответ…
Часть II
Приключения констебля
Джеймса Мортхауса
Глава 6
Когда в понедельник утром Шерлок Холмс и Джон Уотсон подъезжали к вокзалу Уэверли, констебль Джеймс Мортхаус стоял на крыльце дома Тернеров на Хериот-Роу, спрашивая себя, как такое могло с ним случиться, и гадая, что ожидает его в ближайшие мгновения. Было ясно, что в доме творится какое-то безумие, но доблестный страж порядка не мог отделаться от чувства, что ответственность за это будет возложена именно на него. Он отчетливо сознавал, что первые несколько недель его службы в эдинбургской полиции не ознаменовались для него крупными успехами, а по его личным ощущениям, так и вовсе можно было утверждать обратное. Всего два дня назад, после инцидента с кражей, во время которого был ранен один из его коллег, констебль ощутил на себе всю силу гнева сержанта. Когда он вспоминал вопли начальника, ему казалось, что у него до сих пор звенит в ухе. Никакой вины Мортхауса там не было, однако это не помешало сержанту как следует отчихвостить его.
Мортхаус бросил взгляд на другую сторону крыльца, куда для подкрепления был прислан еще один констебль, чтобы никто из зевак не сумел близко подобраться к дому. Это был Уильямс – парень, которого определили в напарники Мортхаусу по его приходе на службу в полицию, чтобы тот смог передать новичку свой опыт. Впрочем, им недолго довелось поработать вместе: Мортхаус получил специальное задание, которое и привело его к дверям тернеровского дома. Многих рядовых полицейских это назначение заставило удивленно поднять брови и выругаться сквозь зубы.
Уильямс, определенный на дежурство нынче утром, заметил, что Мортхаус оглянулся на дом, пытаясь понять, что там происходит.
– До чего ж я рад, что это задание дали не мне, – вполголоса пробормотал он. – Осторожно, сюда опять идет Фаулер…
Мимо них стремительно пронесся вышедший из дому маленький, похожий на гончую человечек с грозным лицом. Само его появление на мостовой заставило толпу любопытных инстинктивно отступить, словно на них из клетки надвигался тигр. Человечек окинул улицу быстрым взглядом, вынул из кармана часы, чтобы свериться со временем, а затем резко повернулся и ушел обратно в дом, успев метнуть в Мортхауса ядовитый взгляд.
– О, да… – прибавил Уильямс. – Ну просто очень рад.
– Я счастлив, что ты находишь утешение в моих трудностях, – ответил Мортхаус. – Только их мне сейчас и не хватало, учитывая выволочку, полученную мной от Макаллистера на той неделе.
Сержанта Макаллистера, непосредственно командовавшего констеблями, старались избегать до последней возможности. Это был плотный мужчина с курчавыми бакенбардами и обветренным лицом, свидетельствовавшим о множестве холодных эдинбургских ночей, проведенных им вне дома. И если бы здешнюю полицию вдруг попросили выпустить плакат с изображением бывалого сотрудника, им, как представлялось Мортхаусу, должен был стать именно сержант Макаллистер. После того случая с кражей Макаллистер вызвал Мортхауса в свой кабинет и обрушился на него с отборнейшей бранью.
Констебль вытянулся во фрунт и решил не сходить с места, невзирая на зловонное дыхание, которым обдавал его сержант Макаллистер, и разъяренный взгляд начальника. Он положил себе быть стойким и не шелохнуться, пока сержант срывает на нем гнев.
– Я жду объяснений, Мортхаус! – рявкнул сержант.
– Сэр, против нас с констеблем Уильямсом было четверо, и по меньшей мере у двоих из них при себе были биты. Мы погнались за ними от Хай-стрит по Флешмаркет-Клоуз, но там они развернулись и стали наступать. Нам не оставалось ничего другого, как попробовать защититься с помощью дубинок, но они нападали слишком ретиво. Мы дрались, пока не сумели прорваться обратно к Хай-стрит и вызвать подкрепление. И вот…