— Войдите!
Вошедший был высокий, худой, мешковатый человек с болезненным лицом и тусклыми, усталыми глазами.
Очевидно, он сейчас же узнал знаменитого сыщика, ибо, сделав общий, немножко старомодный, поклон, он вторично поклонился Шерлоку и сказал с изысканной, тоже немножко старомодной вежливостью:
— Если не ошибаюсь, сэр…
Шерлок встал.
— Да, я — Шерлок Холмс!
И вскользь бросил на незнакомца один из своих быстрых, но пронзительных взглядов, от которых никогда еще не ускользала ни одна мелочь.
Шерлок Холмс и вместе с ним приехавший неотлучный его друг доктор Ватсон прослушали рассказ незнакомца.
— Моя фамилия Псищев, и по профессии я — сыщик. История, которую я буду иметь честь вам рассказать — история, господа, не совсем обыкновенная, и я попрошу у вас особого внимания… Господа, может быть, вам небезызвестно, что профессия, подобная моей, никогда еще не создавала друзей. И я не исключение. Два раза меня пытались убить и, как видите, безуспешно. Один раз меня затащили уже в пустой дом, но не успели повесить только потому, что там скрывались мои помощники. Могу сказать, что я обделал тогда это дело довольно чисто. Четверо молодцов, которые жаждали моей смерти, были-таки расстреляны, но это не избавило меня от преследования. Шайка, к которой они принадлежали и членов которой я знал наперечет — разбойничья шайка анархистов-экспроприаторов — еще с большим ожесточением и упорством принялась меня ловить. Нужно вам сказать, что во главе этой шайки стоял человек, который имел со мной личные счеты, по его мнению, достаточно большие, чтобы не упускать меня из виду. Помимо ненависти, которую он чувствовал ко мне, как зверь к своему ловцу, он ненавидел меня еще за смерть брата, в которой считал меня повинным. И, скажу прямо, я был повинен в ней, в этой смерти! Как видите, господа, я от вас ничего не скрываю. Я это делаю для того, чтобы ни одна нить не могла от вас ускользнуть. Ибо я сказал себе, как только услышал про то, что вы здесь: «Вот люди, Псищев, которые должны все знать, до последних мелочей, все, и они тебе помогут!» Прав ли я, господа?
— О, yes, — сказал Шерлок, не спуская с него глаз. Продолжайте ваш рассказ!
Псищев продолжал.
— Господа! — Голос его как бы окреп вдруг, и он первый раз взглянул прямо на своих собеседников. — Господа! Четыре недели тому назад я получил маленькую бумажку, маленькую несчастную бумажку, насчет характера которой я <не> мог ошибиться. Перекрещивающиеся берцовые кости наверху, а внизу всего несколько слов. Несколько слов всего, и бумажка не стоит ни гроша, но, господа, за свою долгую жизнь я не знал ни одного случая, чтобы человек, получивший такую бумажку, выжил дольше обозначенного там срока. Такая бумажка — это значит, что маленькая кучка людей отказалась от родных и близких, от личных интересов, от жизни, и пойдет на все; для нее не будет ни замков, ни стен, она проникнет сквозь железо, пройдет через огонь и воду, будет смеяться над опасностью и над самой смертью, но добьется своего. Маленькая кучка людей без имени и положения, маленькая кучка презренных бродяг, отщепенцев, проходимцев — подписали мне смертный приговор, и я знал, что спасенья нет. Я знал это так же верно, как знаю то, что я сейчас гляжу на вас… Господа, я получил эту бумажку и просидел над нею час, три, может быть, целый день, не помню — сколько. Я глядел на буквы, не отрывая глаз и не двигаясь. На меня нашел столбняк… Я знаю, господа, что значит опасность, я умею смотреть ей в глаза; мне случалось висеть на волоске от смерти, но не помню, чтоб меня охватывал такой ужас. Видеть смерть лицом к лицу, но знать, что есть один, хотя бы один шанс против тысячи за то, что вы спасаетесь — ничто. В решительных людях это пробуждает отчаянность, отвагу, желание борьбы… Но знать, что смерть неотвратима, знать, что вы можете переплыть океан, бежать в прерии, в сильвасы, к черту на кулички, и все-таки она, невидимая, будет где-то около вас, ждать ее и не знать откуда, вот от этого рока, от этой неотвратимости, от чего не спасают ни люди, ни Бог; — седеешь в один час, сходишь с ума, цепенеют руки, ноги, воля, энергия, человек делается живым мертвецом. Господа, меня поцеловала тогда смерть. И я говорю вам: сто лет буду жить — сто лет буду помнить эту минуту.
Псищев перевел дыхание.
Не отрывая глаз от его лица, Шерлок Холмс быстро спросил:
— Надеюсь, вы не уничтожили записки?
— Нет, она у меня с собою.
— Дайте ее сюда.
Шерлок Холмс пробежал записку глазами и потом прочел вслух: