— «Через месяц (день в день) с тобой будут сведены счеты. Готовься к смерти, собака, и поищи священника, который согласился бы отпустить тебе грехи». Записка помечена 17-м августа. А какое сегодня число?
— 14-е сентября.
— Значит, осталось три дня?
— Точно так, сэр.
Шерлок Холмс что-то пробормотал про себя и, нахмурившись, углубился в изучение почерка. Прошло, вероятно, не менее четверти часа, прежде чем он вернул записку Псищеву. Его прояснившееся лицо говорило за то, что он утомлял глаза недаром. Так, действительно, и было.
— Если графология что-нибудь значит в нашем деле, — сказал он, задумчиво улыбаясь, — то, кажется, я составил себе маленькое понятие о человеке, который писал это. Будьте добры, господин Псищев, опишите мне подробно наружность главаря шайки.
— Хорошо, сэр.
Глядя куда-то в сторону, Псищев сильно прищурился, очевидно, стараясь мысленно нарисовать себе портрет.
— Это блондин… очень светлый блондин… рост его… да… он, пожалуй, выше среднего… да, я думаю так, что выше…
У него резкие черты лица, прямой нос, лоб очень крутой и синие глаза… довольно смелые, сказать правду.
Грудь немножко впалая, зато плечи очень широки… Чуть-чуть прихрамывает на левую ногу… Кажется, все… Нет, сэр… Чуть не забыл. На правой щеке, ниже глаза, у него родимое пятно, величиной с горошину.
Шерлок Холмс кивнул головой и сказал:
— Скажите мне теперь, господин Псищев, не приходило ли вам в голову, что эту записку мог написать именно этот смелый молодой человек, удачное описание которого вы только что сделали?
— Я именно так про это и решил сразу. Это написал не кто иной, как он сам. Можете не сомневаться, я его руку хорошо знаю.
— Превосходно… Теперь другой вопрос: после того, как вы оправились от потрясения, вы внимательно осмотрели свою квартиру?
— Точно так, сэр. Я осматриваю ее всегда.
— Замки на дверях были целы?
— Точно так.
— Задвижки на окнах?
— На местах, сэр.
— Может быть, вы скажете, что получили эту записку по почте?
— Нет, сэр! Надо полагать, что если уж посылают такие вещи, — хотят быть совершенно уверенными в том, что они попадают по назначению. Тут ведь вся штука в том, чтобы прежде, чем убить человека, хорошенько его помучить.
— Вы правы! В таком случае не думаете ли вы, что человек, который доставил эту записку, мог пробраться к вам по трубе?
— По совести, сэр, — нет! Думаю, что не таким манером.
— Ваша квартира в нижнем этаже?
— Точно так.
— Что вы скажете тогда относительно маленькой разборки пола и легкого подкопа?
— Нет, сэр, не подходит.
— Через оконную или дверную щель?
— Нет, нет!
— Каким же тогда образом вы могли ее получить?
— О сэр, если бы вы меня прямо спросили, — я бы давно вам ответил. С вашего позволения, сэр, я получил эту записку от того человека из рук в руки.
— От этого человека из рук в руки? — медленно переспросил Шерлок Холмс, делая большие глаза.
— Точно так, сэр.
— Ну, так почему же вы его не задержали?
Псищев усмехнулся.
— Не годилось. Нельзя задерживать человека так, без всякого повода. Помимо того, сэр, они, эти люди, умеют хорошо устраивать такие дела. Меня встретили лицом к лицу в пустынном переулке, и тот человек был вооружен с головы до ног. У него, сэр, были большие преимущества.
— В таком случае не понимаю, почему он там сразу не покончил с вами!
— Я сам об этом думал, сэр. И пришел к той мысли, что тут все дело в психологии. Им прежде нужно замучить меня. Я так именно и решил, что если бы я был, скажем, зарезан, — это бы их не удовлетворило. Не иначе, сэр!
Наступило непродолжительное молчание. Шерлок Холмс сидел с нахмуренным лицом. Видно было, что голова его отчаянно работала.
— Ватсон, — сказал он вдруг, подымаясь и потирая рукою лоб, — займите чем-нибудь этого человека. Я пойду в следующую комнату и сыграю на скрипке мазурку Венявского.
Лишь только дверь за Шерлоком закрылась, Псищев наклонился к Ватсону и с угрюмо-довольным лицом прошептал, указывая одной рукой на дверь, а другой на свою голову:
— О, сэр, я думаю, что у него здесь много… Я хочу сказать, сэр, что у вашего друга хорошая голова на плечах. Это видно!
Шерлок Холмс играл недолго. Слышно было, как он все сильнее и сильнее рвал смычком струны. Звуки неслись, как бешеные, и вдруг на резкой ноте все оборвалось.
— Ну-с, господин Псищев, — сказал он, появляясь в дверях, — потолкуем теперь с вами еще немного.