— Книги — это, что же, поручение от лорда?
— И да и нет. Конечно, библиотека у лорда отменная, но теперь издают столько всего, а и самую хорошую библиотеку необходимо пополнять новинками, вот лорд и решил, коль скоро я имею к этому вкус, вменить мне это в обязанность и снабдить средствами. А покупать книги, знаете ли, занятие на редкость азартное.
Холмс понимающе кивнул, подошел к бюро и, посмотрев настольный календарь, напомнил:
— У нас сегодня среда. Значит, завтра…
— … я напишу вам свой первый отчет…
— … и утренней почтой в пятницу мы его получим.
Мы пожали друг другу руки, и на этом закончился визит учителя.
Но как только дверь за ним закрылась, Холмс метнулся к вешалке, накинул мой старый плащ, какую-то немыслимую шляпу, стоптанные туфли и полосатый замызганный шарф.
— Или это самое странное дело в моей практике, или самое пустячное недоразумение, но я склоняюсь к первому.
— А может, это всего лишь игра воображения болезненно-впечатлительного человека, Холмс?
— Что ж, и это не исключено, — с этими словами Холмс выскочил за дверь черного хода.
Я же, слоняясь по нашей гостиной, размышлял о визите учителя, пытаясь рассмотреть его не с медицинской только, а с более широкой точки зрения. И, кажется, напрасно старался. Наконец плюхнувшись в любимое кресло Холмса, смежив веки и сложив пальцы шалашиком, попытался представить себя на месте моего друга. Сидел я довольно долго, но из этого ничего не вышло. Самого Холмса я мог представить на любом месте и в любой самой неожиданной роли, но в его роли, как ни пытался, представить не мог никого, а себя и подавно.
Но если бы я только знал, как скоро необходимость вынудит меня заступить место Холмса и не в каком-то там фигуральном смысле, а в смысле самом прямом.
А вот и он.
— Напрасный труд, — проговорил Холмс, стаскивая с себя плащ и заметно хмурясь.
— Боюсь, Холмс, что это банальнейший случай мании преследования на фоне нервного истощения и той ответственности, которая лежит на плечах молодого человека. Все симптомы налицо!
— Может быть. Но ни это сейчас главное.
— Вы обнаружили слежку?
— Слежки-то как раз не было. Это меня и пугает, Ватсон.
— Пугает… Но почему?
— Потому что противоречит логике и ставит все с ног на голову! Учитель, по его словам, последние дни повсюду чувствовал слежку, а уж если за ним следили в замке, где каждый чужой человек на виду, значит, в городе следили бы и подавно. И это странное падение под экипаж случайностью конечно же не было. Его намеренно толкнули. И… после этого слежку прекратили. Нелогично.
— Так чего ж и следить, если его считали покойником.
— Но ведь он не погиб, значит, тот, кто его толкнул, в этом не удостоверился, хотя в этом наверняка удостоверились все зеваки, которых на Девоншир-стрит в это время предостаточно. А этот вдруг ушел раньше времени? Почему?
— Спешил.
— Спешил? Выслеживать несколько дней кряду не спешил, а тут в самый важный момент заспешил? Нет, причина в другом.
— В чем же?
— Он чего-то боялся.
— Ну, Холмс, это уже домыслы. Хотя… если кто-то видел, как он толкнул учителя и его преследовал полисмен со свистком, тогда, конечно, он не стал бы подкручивать усы.
— Нет, Ватсон, никто его со свистком не преследовал, если даже сам учитель считал, что толкнули его совершенно случайно.
— Чего же тогда боялся этот злодей?
— А вы подумайте, Ватсон, чего может бояться человек в уличной толпе.
— Карманников!
— Кроме карманников, Ватсон?
— Ну… может, он вообще не боялся никого конкретно, а просто осторожничал.
— Но осторожничать в толпе гораздо легче, чем на пустой улице. Да и чем рискует человек, наблюдая за происшествием? Ровно ничем, если только он не боится, что в толпе, где много народу, его узнают!
— Ну да. Узнают знакомые!
— Скорее, незнакомые.
— Как это, Холмс?
— Очень просто, Ватсон.
— Ну, если он знаменитый канатоходец, или видный член парламента, или вождь племени Куки-Буки в боевой раскраске, или другой какой Квазимодо особенный, тогда пожалуй…
— Нет, Ватсон, чего бояться члену парламента, или циркачу, или какой бы то ни было другой знаменитой личности, он же ничего плохого не делает, стоит себе и глазеет. Обычное дело. Что же касается вождей племени, то их теперь дипломаты без смокинга и котелка на люди не пускают, а боевую раскраску смывают с них душистым мылом на их родном острове или континенте.
— Тогда кто же сей загадочный джентльмен? Кажется, кроме голого сумасшедшего, сиамских близнецов и бородатой женщины мы перебрали все возможности.