Она побледнела еще сильнее.
— Как вы не понимаете! — взволнованно воскликнула она, ее грудь стала при этом слишком уж учащенно вздыматься, невольно приковав к себе мое внимание. — Ведь тень падет на ее доброе имя! — еле слышно добавила Кора сквозь бледные сжатые губы, глядя куда-то в пол. — И на доброе имя ее мужа. Боюсь только — затея эта безнадежна!
— Безнадежных ситуаций не бывает, мисс Мюррей, — утешил ее я и решительно повернулся к своему другу. — Что ты собираешься предпринять, Шерлок? — требовательно и даже как-то чересчур жестко произнес я.
— Мой гонорар вам известен? — осторожно, словно боясь вспугнуть удачу, поинтересовался Холмс, и я в легком недоумении посмотрел на него, так как и сам не знал его гонорар.
Но мой друг оставался невозмутим.
Девушка отрицательно покачала головой.
— Сто фунтов, — еще тише произнес Холмс, невольно побледнев.
Я было вскинулся глазами, пристально глядя на Холмса. Но он спокойно кивнул мне ресницами — мол, все будет хорошо, и это дело он не выпустит их своих рук.
А я вдруг расстроился, но и обнадежился одновременно. С одной стороны — тут же разрешится наш квартирный вопрос и не надо будет больше переживать по этому поводу, а с другой стороны — такой красавице хочется помогать бескорыстно, и даже наоборот — отдать все, что у тебя есть, лишь бы ей помочь и заслужить ее один быстрый мимолетный благодарный взгляд. И я, не зная, как правильно поступить, покраснел от мелкой мыслишки, что я в этой ситуации — за деньги.
— Каждая работа должна оплачиваться, — снова тихо произнес мой друг. — Вы согласны со мной?
И девушка обессиленно кивнула.
3
— Ну а в настоящее время мы предпримем следующее. — Он пристально посмотрел на Кору Мюррей. — Во-первых, вам, мисс, необходимо успокоиться, чтобы вы могли уже более вразумительно рассказать все, что случилось. И поэтому мы первым делом обстоятельно позавтракаем. Чтобы взять себя в руки и влить в себя дополнительные силы.
Я в удивлении приподнял брови, но Холмс сделал вид, что этого не заметил и внимательно посмотрел на свои карманные часы.
— Осталось еще пол-минуты. — ни к кому не обращаясь, задумчиво пробормотал он.
И только Холмс хлопнул крышкой, как в гостиной появилась миссис Хадсон с подносом в руках.
— Завтрак, джентльмены, — степенно произнесла она, уверенно направляясь к обеденному столу.
— Приношу за нас с Ватсоном глубочайшее извинение, но нам требуется еще один прибор, — немного смущаясь, но тем не менее стараясь говорить уверенно, произнес Холмс.
— Я это уже учла, — спокойно ответила наша хозяйка. — Я принесла три прибора. Потом принесу третий стул.
Она неторопливо поставила поднос на край стола и, аккуратно расстелив белоснежные салфетки, принялась неспешно расставлять приборы. Мы с Холмсом какое-то время растерянно смотрели на нашу хозяйку. При этом я все еще держал нашу посетительницу за руку и, честно говоря, это доставляло мне почему-то огромное удовольствие. Я был согласен вообще не выпускать ее руки из своей — так мне было хорошо! Но и одновременно стыдно — ведь она-то была в шоке, она потеряла близких людей, и я, получается, просто пользуюсь моментом! А это — низко и подло! Но держать ее за руку было так приятно! И я разрывался на части.
— Миссис Хадсон, — наконец выдавил из себя мой друг, — вы — чудо! Вам бы работать в министерстве!
Она только равнодушно кивнула. Закончив расставлять приборы, миссис Хадсон повернулась к нам.
— Прошу к столу, — степенно произнесла наша хозяйка, пряча поднос себе подмышку. — Я сейчас принесу стул.
И, не глядя ни на кого из нас, она также степенно удалилась.
Холмс тут же пристально посмотрел на мисс Мюррей.
— Ну что ж, приступим, — решительно предложил он, подходя к столу и останавливаясь у своего стула (естественно, у каждого из нас был свой любимый стул). — Вам это необходимо. — Он снова поглядел на мисс Мюррей, как бы приглашая ее к стулу, на спинку которого он положил руку, и сердце мое недовольно сжалось, коря себя за глупость — мне первому надо было проявить подобную инициативу!
Я замер, стараясь унять свои эмоции. Что за глупости, в конце концов?! Каждый может предложить мисс Мюрей стул, в этом нет ничего зазорного! Отчего тогда я вдруг так расстроился?
И я не находил ответа.
Девушка, сжавшись в кресле, замерла в растерянности. Такое впечатление, что она даже не слышала Холмса.
И, даже не поняв, что произошло, я, вопреки этикету, как-то странно, по-гусарски, решительно подхватил ее под локоток (и от этого прикосновения все мое тело покрылось приятным ознобом). Потянул ее руку, тем самым принудив ее встать, тут же, опять почему-то — по-гусарски — решительно помог ей приподняться. и еще более решительно подвел к столу.