Ричард А. Лупофф
Шерлок Холмс И Знак Вориш
Ричард А. Лупофф
ШЕРЛОК ХОЛМС И ЗНАК ВОРИШ
перевод Льва Шкловского
Это была самая суровая зима, которую Лондон знал на человеческой памяти, возможно, с тех пор, как римляне основали свое поселение Лондиниум почти два тысячелетия назад. Штормы обрушились с Северного моря, отрезав континент и покрыв большой мегаполис толстыми слоями снега, который быстро почернел от удушающих паров десяти тысяч угольных печей и каминов, превратившись в предательский слой льда, когда его покрыли чуть теплее. осадки мокрого снега.
Несмотря на это, мы с Холмсом уютно устроились в своей квартире на Бейкер-стрит, 221Б. Огонь в камине был разожжен, мы съели великолепный обед из мясных пирожков и красной капусты, который подавала всегда надежная миссис Хадсон, и я обнаружил, что мечтаю о выдержанном бренди и трубке, в то время как Холмс посвятил себя своей новой страсти.
Он совершил набег на нашу небольшую казну в поисках средств, достаточных для покупки одного из новых граммофонов Эмиля Берлина, импортированных Harrods с Бромптон-роуд. Он поместил в машину одну из новых дисковых записей мистера Эдисона, рекламируемую как заметное улучшение по сравнению с традиционными восковыми цилиндрами. Но звуки, которые раздавались из рожка, не казались мне ни приятными, ни мелодичными. Вместо этого они были странного и тревожного характера, кажущиеся несогласованными, но наводящими на размышления о странных гармониях, которые лучше не понимать.
Когда я собирался попросить Холмса выключить устройство, мелодия оборвалась, и Холмс вытащил иглу из канавки.
Холмс прижал поднятый палец к своим тонким губам и резко произнес мое имя. "Ватсон!" - повторил он, когда я опустил трубку. Бутылка для бренди чуть не выскользнула из моей руки, но я смог вовремя поймать ее, чтобы предотвратить катастрофическое разливание.
«Что случилось, Холмс?» - поинтересовался я.
"Слушай!"
Он поднял одну руку вверх, выражая глубокую сосредоточенность на своем угрюмом лице. Он кивнул в сторону окон с ставнями, которые выходили на Бейкер-стрит.
«Я ничего не слышу, кроме свистящего ветра», - сказал я ему.
«Слушай повнимательнее».
Я наклонил голову, пытаясь услышать то, что привлекло внимание Холмса. Снизу послышался скрип, за которым последовал звук открывающейся и закрывающейся двери и постукивание костяшками пальцев по твердому дереву, последний звук приглушался, как от тонкой ткани.
Я посмотрел на Холмса, который прижал длинный палец к губам, показывая, что требуется тишина. Он кивнул в сторону нашей двери, и через несколько мгновений я услышал шаги миссис Хадсон, поднимающейся в нашу квартиру. Ее твердый шаг сопровождался другим, легким и неуверенным по характеру.
Холмс окрыл нашу входную дверь, чтобы увидеть нашу квартирную хозяйку, поднявшую руку, чтобы постучать.
Она ахнула. - «Мистер Холмс!»
- Миссис Хадсон, я вижу, вы привезли с собой леди Фэрклаф из Понтефракта. Не могли бы вы позволить войти леди Фэйрклаф и приготовить для миледи чашку горячего чая. Она, должно быть, страдает от поездки этой зимней ночью.
Миссис Хадсон отвернулась и спустилась по лестнице, а стройная молодая женщина, которая сопровождала ее, вошла в нашу гостиную серией длинных изящных шагов. Позади нее миссис Хадсон осторожно поставила на пол саквояж.
«Леди Фэйрклаф, - обратился Холмс к ней, - позвольте мне представить моего помощника, доктора Ватсона. Конечно, вы знаете, кто я, поэтому вы пришли за моей помощью. Но сначала, пожалуйста, погрейтесь у огня. Доктор Ватсон принесет бутылку бренди, которой мы будем наливать в горячий чай, который готовит миссис Хадсон.
Новоприбывшая не сказала ни слова, но ее лицо свидетельствовало о ее удивлении тем, что Холмс узнал ее личность и дом, не спросив её. На ней была стильная шляпа, отороченная темным мехом, и тщательно сшитое пальто с соответствующими украшениями на воротнике и манжетах. Ее ноги были в сапогах, которые скрывались под нижним краем ее пальто.
Я помог ей снять верхнюю одежду. К тому времени, как я положил его на вешалку, леди Фэйрклаф удобно устроилась в нашем лучшем кресле, держа тонкие руки в сторону весело танцующего пламени. Она сняла перчатки и с явно небрежной точностью положила их на деревянную ручку своего кресла.
- Мистер Холмс, - сказала она голосом, в равной степени говорившим о культурной чуткости и едва сдерживаемом ужасе, - я извиняюсь за беспокойство вас и доктора Ватсона в столь поздний час, но ...