Когда я кивнул, Холмс снова вернулся к письму.
– И снова мне необходима ваша помощь, дружище. Седьмой вопрос: «Когда родилась Мэри Морстен?»
– Моя дорогая Мэри родилась в 1861 году, – печально ответил я. – Но я не совсем понимаю...
– Погодите, может быть, следующий вопрос даст нам подсказку: «У Виктора Хатерли был...?»
– Что же там было у этого молодого инженера? – пытался я вспомнить. – Легче сказать, чего у него не было: у него не было пальца.
– Я замечаю, – сказал мой друг, – что Баркер неравнодушен к заголовкам ваших рассказов, а этот назывался «Палец инженера», если я не ошибаюсь.
– Гм... Виктор Хатерли был без пальца? У него был отнят палец?
– Подождите, – сказал Холмс. – Если дата – наш седьмой ключ, не будет ли восьмым глагол «отнять»?
– «У Виктора Хатерли был отнят палец». Пожалуй, вы правы. Каков следующий ключ. Холмс?
– Он легкий, и я думаю, что картина начинает вырисовываться. «Предмет, сохранявшийся Холдером».
– Берилловая диадема, – торопливо произнес я.
– И в диадеме было тридцать девять бериллов.
– Что ж, Холмс, это очевидно. От 1861 отнять 39 будет 1822.
– Таким образом мы получили новую дату. Но что это означает? – Холмс явно был озадачен. И все же я рискнул спросить:
– Что вы думаете обо всем этом. Холмс?
– Две вещи. Указание на 1822 год – важнейшая информация. Я думаю, это дата и была тем срочным сообщением, которое бедный Баркер нес к Линдквесту, когда встретил свою судьбу.
– Каков ваш второй вывод?
– Я окончательно убедился: Баркер был верным читателем ваших печатных трудов, дорогой Ватсон.
5
В БЕРЛИН
Пробило десять, когда я спустился из спальни и обнаружил, что Холмс опередил меня и уже принимал посетителя. Утренний гость, казалось, наслаждался дымящимся кофе, но я уловил напряжение и подозрительность в брошенном на меня взгляде и догадался, что инспектор Скотленд-Ярда Алек Макдональд явился не только за тем, чтоб засвидетельствовать нам свое почтение.
– Ватсон, вы появились вовремя, – сказал Холмс, наливая мне кофе из огромного серебряного кофейника. – Я как раз слушаю рассказ о необычном событии, произошедшем в Сохо прошлой ночью.
Приняв чашку от Холмса, я попытался изобразить на лице одновременно вежливое внимание и полнейшее равнодушие. Не знаю, удалось ли мне искомое выражение, но все мои потуги пропали даром: инспектор не смотрел в мою сторону.
– Зная вашу осведомленность во всем, что касается преступного мира, мистер Холмс, я удивлен, что вы еще не слышали об этом.
– Расскажите нам все, – сказал я, подсев к столу, в надежде, что фраза прозвучала вполне беспечно.
– Прошлой ночью на клуб «Нонпарель» напала целая банда китайцев. Было порядочное побоище.
– Много пострадавших? – спросил Холмс.
– Пару азиатов ранили. Мы доставили их в Скотленд-Ярд, но они не понимают или делают вид, что не понимают по-английски. Несколько парней барона Доусона, это хозяин клуба, тоже получили ранения. Вот и все, что нам известно. Возможно, были другие убитые или раненые, но тела убрали до нашего прибытия.
– Это похоже на крупное дело. У вас есть какие-нибудь предположения о причинах столкновения?
– Пока нет, мистер Холмс. Доусон получал свою долю сразу от нескольких сомнительных заведений. Мы уже много лет знаем это. Возможно, именно он стал главой лондонских преступников после гибели профессора Мориарти. Скотленд-Ярд считал целесообразным не трогать клуб «Нонпарель», поскольку мы постоянно наблюдаем за этим заведением и иногда получаем оттуда ценную информацию. Китайцы владеют многочисленными игорными притонами, но происшествие нельзя расценить как территориальный спор: у Доусона своя клиентура.
Неожиданно инспектор бросил проницательный взгляд на великого детектива:
– Я надеялся, мистер Холмс, что именно вы прольете немного света на это событие.
– Замечательно, мистер Мак, что вы пришли ко мне по вопросу о клубе «Нонпарель», – просто ответил Холмс. – Мы с Ватсоном недавно были там.
По лицу Макдональда было видно, что он с трудом удерживается от вопроса. Но инспектору удалось промолчать.
– Я хотел убедиться, честно ли там ведется игра, – продолжал Холмс. – Но нам с Ватсоном не повезло. Мы потеряли трость с клинком и армейский револьвер Ватсона, который он оставил в кармане пальто.
Мне, к счастью, удалось подавить удивление, услышав чистый вымысел моего друга.
– Я надеялся, – заявил Холмс, – что эти два предмета будут обнаружены, и, согласно правилам, сегодня утром отправил Лестрейду письмо с сообщением о пропаже.
Губы Макдональда сжались в тонкую линию:
– Необходимость в поисках отпала, сэр. Запачканный кровью клинок был обнаружен на ступенях пристроенного к клубу склада. А «веблей-скотт» армейского образца без единого патрона в барабане был найден на той же лестнице. Могу добавить, что вокруг были пятна крови, но тела найдены не были. Зато во множестве обнаружены обрывки азиатской одежды.
Холмс больше не пытался имитировать невинность. Он искренне уважал проницательность.
– Складывается впечатление, что китайцы отлично знают историю клуба и знакомы с расположением потайных выходов из него. Если я не ошибаюсь, один из таких выходов был устроен на складе.
Макдональд оценил откровенность Холмса:
– Что ж, господа, я прослежу, чтобы вам вернули ваши вещи. Я разочарован, так как надеялся, что вы находились в здании во время стычки и могли бы снабдить нас ключевой информацией по этому делу. Скотленд-Ярд сбит с толку.
– Возможно, я смогу кое-чем помочь, – сказал Холмс. – Думаю, что эта схватка не была попыткой одной преступной группировки запугать или сместить другую. Разумнее предположить, что Доусон располагал некоей ценностью, за которой охотилась группировка азиатов. Не знаете ли вы, какой именно?
Инспектор покачал головой:
– Нет, сэр. Ни в доках, ни в других местах скопления китайцев не происходило крупных ограблений, которые я мог бы связать с этим делом.
– Тогда используем другой подход. Кто, по вашему мнению, мистер Мак, может располагать организацией и людьми для нападения на клуб «Нонпарель»?