Холмс бросил на меня быстрый взгляд.
– Мистер Д'Англас, разве не вы послали мне телеграмму с просьбой приехать в Берлин?
Брови нашего клиента изумленно взлетели вверх. Его реакция на вопрос Холмса выдавала непритворное удивление:
– Разумеется, нет, сэр!
– Разве не поступало новых сообщений и не происходило событий, которые пролили бы свет на тайну исчезновения вашей собственности? – настаивал Холмс.
– Никаких. Но что это за телеграмма?
– Нас вызвали в Берлин телеграммой, подписанной вашим именем. Это дает интересную пищу для размышлений. Можно предположить, что нас с доктором Ватсоном попросту выманили из Лондона. Следовательно, там должно что-то произойти, а может, уже произошло. И это что-то связано с нашим делом.
Д'Англас снова кивнул. Острый интерес оживил его, не оставив следа от недавней педантичной медлительности:
– Эта ложная телеграмма несомненно указывает на то, что Птица находится в Лондоне.
– И на то, – добавил Холмс, – что наш противник знает, кто организовал поиски статуэтки и как эти поиски продвигаются. Боюсь, что я недооценил возможностей врага.
– Ну, моя заинтересованность в обнаружении Птицы очевидна, ведь я ее законный владелец. Но, предваряя ваш вопрос, со всей ответственностью заявляю, что никому не сообщал о вашей причастности к этому делу.
– И все же кто-то знает об этом, – сказал я. Д'Англас удивленно посмотрел на меня, словно забыл о моем присутствии.
– Позвольте задать вам вопрос, – сказал Холмс. – Птица исчезла в Стамбуле, но вы обратились к Линдквесту. Что натолкнуло вас на мысль искать вещь в Англии?
– Разумеется, положение на рынке искусства. Золотая Птица – очень известная работа. А все лучшие частные коллекции находятся в Англии. Я предположил, что Птица была украдена не ради золота, а потому, что она понравилась коллекционеру.
– Ваши слова наталкивают на другой вопрос, – заметил Холмс. – Предмет такого размера должен весить, как мне кажется, около трех фунтов.
– Три фунта три унции.
– Гм, – произнес Холмс, прикидывая в уме. – Значит, пятьдесят пять унций.
– На самом деле тридцать девять, мистер Холмс. Для взвешивания золота используются меры тройского или монетного веса, где унция составляет одну двенадцатую фунта.
– Интересно, – отметил сыщик, который редко ошибался в технических вопросах. – Чистое золото стоит никак не больше шести английских фунтов за унцию, следовательно, цена металла, из которого сделан наш предмет, равна приблизительно двумстам тридцати четырем фунтам. Чуть больше тысячи американских долларов.
Странная искра промелькнула в тусклых глазах Д'Англаса и сразу исчезла.
– Вас удивляет огромный интерес к предмету, стоимость которого столь незначительна. Но не забывайте о художественной ценности вещи. Есть, конечно, еще одна причина. Коллекционеры, как правило, романтики, и если у предмета яркое прошлое, он ценится во много раз дороже.
– В особенности если ему сопутствуют слухи, – пробормотал Холмс себе под нос. – Что ж, Птица много путешествовала. Азиатская столица Самарканд, русский и французский дворы. Наполеон, датские банкиры. Линдквест сообщил нам кое-что об ее истории. Я заметил, что исчезать эта вещь начала далеко не сразу.
Д'Англас прекрасно изучил историю вожделенного предмета искусства. Он охотно согласился поделиться информацией с Холмсом.
– После пожара в амстердамском магазине Птица действительно исчезла. Но точно известно, что она была выставлена в музее города Дубровник примерно в 1810 году. Когда мусульмане захватили Балканы, в числе другой дани попала к туркам. Потом она снова пропала.
– И появилась только в лавке на острове Родос, откуда была украдена. Она опять исчезла и всплыла в Стамбуле, – голос Холмса замер, и он, похоже, погрузился в глубокое раздумье.
– Вас что-то удивляет в этой серии событий, мистер Холмс?
Детектив кивнул. Он был немного раздражен, как всегда, когда нить его рассуждений была недостаточно прочной.
– Азиаты получили Птицу в качестве военного трофея. В этом нет ничего необычного. Естественно и перемещение статуэтки от русских к французам и, наконец, к датским банкирам. Не удивляет и исчезновение ее после пожара: Птица могла быть обнаружена в руинах кем угодно. Понятно, как она попала к туркам. Но потом что-то случилось. Статуэтка появляется на Родосе, где ее похищают. Во всей ее длинной истории это первое явное указание на преступление. Имя Хокера исключает вероятность случайной кражи. Как только Птица появилась в Константинополе, ее снова украли.
– Вы верно информированы, мистер Холмс, но мне не ясно, что вас смущает? – Глаза на слоноподобном лице Д'Англаса внимательно смотрели на Холмса. Не стало ли поведение нашего клиента немного тревожным?
– Факты позволяют сделать предположение, – сказал Холмс. – Между временем пребывания Птицы у турков и моментом ее появления на острове Родос что-то произошло. Что-то сделало скульптуру более ценной.
Д'Англас улыбнулся:
– Интерес коллекционеров, мистер Холмс. В эти годы стало модным собирать старинные подлинники тонкой работы. В наши дни произведения искусства встречаются не так часто, как в старые времена.
– А чем эта Птица привлекает вас, мистер Д'Англас? – Холмс задал вопрос безразличным тоном, но я почувствовал, как важно моему другу получить правдивый ответ.
Коллекционер развел своими большими, узловатыми руками:
– Можно назвать это фамильной страстью, сэр. По профессии я ювелир, так же как и мой отец и отец моего отца. Мой дед первым в семье подпал под чары Золотой Птицы, взглянув лишь на ее изображение. Он понял, что древняя вещь – лучшее из всех существовавших произведений ювелирного искусства. Его страсть к Золотой Птице Рух, должно быть, передалась по наследству, потому что мой отец также был одержим желанием обладать ею. Я одинок, беззаботен и довольно богат, и погоня за Золотой Птицей тоже стала главным смыслом моей жизни.
Мрачные глаза ювелира на мгновение озарились внутренним светом, но он подавил свой душевный порыв.
– Был чудесный момент, когда мне казалось, что цель трех поколений достигнута и Птица станет моей, прежде чем я уйду из жизни. Теперь, увы, я не уверен в этом.